Произведения поэтов и писателей разных стран для детей 6-7 лет Содержание Поэзия Л. Станчев. «Осенняя гамма»
|
|
 Скачать 1.63 Mb.
|
|
Вдруг Ронно, сидевший неподалеку, вскочил. – Я не знаю… что это?.. – пробормотал он озираясь. Все насторожились. – Что случилось?.. – Не знаю, ничего не знаю, – повторил Ронно. – Но мне неспокойно… вдруг мне стало неспокойно… Что-то такое происходит… Карус втянул воздух: – Я ничего не чувствую. Оба стояли, навострив уши и глубоко втягивая ноздрями воздух. – Ничего… вроде ничего… – проговорили они. – И все же, – убежденно произнес Ронно, – вам меня не разубедить… что-то такое происходит… Марена сказала: – Кричали вороны… – Они снова кричат! – быстро добавила Фалина. Теперь и остальные услышали вороний карк. – Вон они летят! – воскликнул Карус. Все дружно подняли головы. Высоко над кронами деревьев летела воронья стая. Они летели с окраины леса, с того последнего рубежа, откуда всегда приходила опасность. Вороны сердито переговаривались. – Ну что, разве я не прав? – сказал Ронно. – Сразу видно – что-то надвигается. – Что же делать? – испуганно прошептала мать Бемби. – Бежать! – воскликнула тетя Энна. – Ждать, – убежденно сказал Ронно. – С детьми? – переспросила тетя Энна. – Ждать, когда Гобо еле передвигает ноги? – Ну, хорошо, – сказал Ронно, – уходите. По-моему, это бессмысленно, но я не хочу, чтобы меня потом упрекали; – Идем, Гобо! Фалина, идем! – И тетя Энна вместе со своими детьми двинулась вперед. Остальные остались на месте. Они стояли тихо, прислушиваясь и дрожа общей дрожью. – Только этого недоставало ко всему, что нам пришлось пережить! – сказала тетя Неттла. Сорочий таратор послышался в той же стороне леса, откуда прилетели вороны. – Внимание!.. Внимание!.. Внимание!.. – трещали они. Их еще не было видно, но отчетливо слышался предостерегающий, вразнобой, вперебив крик: – Вни-вни-вни-ма-ние!.. Но вот сороки показались. Перелетая с дерева на дерево, носились они взад и вперед испуганно и неутомимо. – Гха-х! – вскричала сойка и громко прокричала знакомый всем сигнал тревоги. Внезапно олени тесно сбились в кучу. То был Он! Волна невыносимого запаха плыла сквозь чащу, дурманила голову, ужасом холодила сердце. Взбудораженный лес наполнился движением, щебетом, писком. В ветвях шныряли синицы – сотни маленьких пушистых комочков – и пищали изо всех силенок: – Вперед! Вперед! С паническим криком пронесся черный дятел. Сквозь темную сетку обнаженного кустарника было видно, как на снегу метались узкие, длинные тени. То были фазаны. Посреди них мелькало что-то красное, вероятно лиса. Но никто теперь не боялся ее. Тяжкий, невыносимый запах тек сквозь лес, примиряя всех его обитателей в общем страхе, в общем стремлении спастись, во что бы то ни стало. Этот таинственный, давящий запах пронизывал лес с такой неслыханной, небывалой силой, что все поняли: на этот раз Он не один. Он идет с себе подобными. Не двигаясь, смотрели олени на встрепанных, растерянных синиц и дроздов, на белок, отчаянно скачущих со ствола на ствол, и думали, что всем этим малюткам, в сущности, нечего бояться. И все же олени понимали их: ведь и эти малютки чуяли Его, а ни одно лесное существо не может вынести Его приближение… Вот прискакал друг-приятель заяц, на миг остановился и поспешно заскакал дальше. – Что там происходит? – крикнул ему вдогон Карус. Друг заяц присел, но лишь повел глазами, говорить он не мог. – К чему спрашивать? – сумрачно проговорил Ронно. Друг заяц глотнул воздуха. – Мы окружены, – прошептал он беззвучно. – Выхода нет. Всюду Он! И в тот же миг все услышали Его голос. Десять, двадцать, тридцать раз подряд Он прокричал: – Хо-хо-хо-хо! Ха-ха-ха-ха!.. Это звучало сокрушительно, как буря или ураган. Он колошматил по стволам деревьев, заставляя их громко стонать. Это было ужасно. Шорох и свист раздвигаемых кустов, стон деревьев, гром и треск ломаемых сучьев сопровождал каждый Его шаг. Он шел сюда, в самую чащу. Там, откуда Он шел, послышались короткие, свистящие трели, всхлопы широких крыльев – это поднялся фазан. Секунду или две было слышно, как набирает он высоту, и тут раздался резкий удар грома. Тишина. Затем глухой удар о землю. – Он убит, – трепеща, сказала мать Бемби. – Первая жертва, – добавил Ронно. Марена, юная девушка, почти ребенок, сказала: – В этот час погибнут многие из нас. И я буду среди них. Но сейчас было не до нее, над всем господствовал страх. Бемби пытался понять происходящее, но все нарастающий шум путал его мысли. Гремело, свистело, трещало, громыхало со всех сторон, и в этом сумбуре звуков Бемби слышал, как бьется его сердце. Время от времени мать говорила ему: "Будь подле меня". Она говорила громко, почти кричала, но в окружающем гуле казалось, что она шепчет это "будь подле меня" давало Бемби какую-то опору. Слова матери приковывали его будто цепью, иначе бы он давно кинулся наутек. Но всякий раз, когда он терял над собой власть, слышал он эти слова. Бемби осмотрелся. Вот проскочила чета ласок: две узенькие, извивающиеся полоски, едва уловимые глазом. Еж жадно прислушивался к каждой новости, которую, запинаясь, сообщал ему вконец отчаявшийся заяц. Вертелась лиса в сутолоке мельтешащихся фазанов. Они не обращали на нее никакого внимания, сновали под самым ее носом, но и лисе было не до них. Вытянув шею, насторожив уши, она вовсю работала носом, пытаясь что-нибудь понять во всей этой суматохе. Рыжим пушистым хвостом она часто колотила себя по ногам. Торопливо подбежал фазан. Он выскочил из самого пекла и был вне себя. – Только не подниматься! – кричал он своим. – Только не подниматься! Бежать, бежать и бежать! Он без конца твердил одно и то же, будто хотел убедить самого себя, но едва ли сознавал, что говорит. – Хо-хо-хо!.. Ха-ха-ха!.. – прозвучало совсем рядом. – Только не подниматься! – крикнул фазан и тут же, с громким треском расправив крылья, взлетел. Бемби следил, как прямо и круто взмыл он между деревьев, шурша крыльями, мерцая синим и коричневым в золото глянцем своего роскошного убора, чудесного, как драгоценность. Шлейф его длинных хвостовых перьев гордо распространялся по воздуху. Резко прозвучал короткий удар грома. Фазан сложился, перевернулся через голову, будто желая ухватить клювом собственные ноги, и тяжело рухнул наземь. Он упал посреди фазаньей сутолоки и больше не двигался. Пять или шесть фазанов одновременно поднялись в воздух, громко шурша крыльями. – Не подниматься! – кричали остальные, бросившись врассыпную. Гром ударил пять или шесть раз, и взлетевшие фазаны бездыханными упали не землю. – Теперь идем! – сказала мать. Бемби обернулся. Ронно и Карус уже ушли. Исчезла и тетя Неттла. Лишь одна Марена осталась с ними. Они двинулись вперед: Бемби рядом с матерью, позади скромно выступала Марена. Бушевало, ревело, трещало, гремело со всех сторон. Мать оставалась спокойной. Она, правда, не могла унять дрожь, но сохраняла ясный разум. – Бемби, дитя мое, – говорила она, – об одном прошу: держись все время возле меня. Мы отсюда выберемся, только не надо торопиться. А канонада все нарастала. Десять – двенадцать раз подряд прогремел гром, который Он извлекал из своих рук. – Спокойно, – повторяла мать. – Только не бежать! Когда мы найдем лаз, тогда беги, беги изо всех сил. И помни, дитя мое: ты не должен обращать внимания на меня. Что бы ни случилось со мной… даже если я упаду…помни одно: бежать, бежать изо всех сил! Мать расчетливо, шаг за шагом, продвигалась вперед, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Взад и вперед носились фазаны, с размаху зарывались в снег, тут же выпрастывались и мчались дальше. Вычерчивая зигзаги, прискакала вся зайчиная семья, присела и враз дружно заскакала дальше. Никто не произносил ни слова. Измученные страхом, оглушенные непрерывными раскатами грома, лесные обитатели словно утратили разум. Лес немного проредился, и впереди, в плетении кустарника, засияла светлая щель. А позади, приближаясь с каждой секундой, раздавался барабанный постук по стволам деревьев, треск ломаемых сучьев, раскатистое "Хо-хо-хо! Ха-ха-ха!.." Дорогу оленям перескочил друг-приятель заяц с двумя сородичами. Бум-та-ра-рах! – прогремел гром. Бемби увидел, как заяц на бегу перекувырнулся, показав светлое брюшко, и остался лежать. Он дернулся раз, другой и затих. Бемби в страхе остановился. Но тут раздался чей-то крик: – Они идут!.. Прочь отсюда!.. Скорее прочь!.. Громкий шорох широко распластанных крыльев, свист, рыдание, шелест оперенья – это всей стаей поднялись фазаны. А громовые удары рвали воздух в клочья. Было слышно, как глухо шлепались на землю сбитые птицы, как отряхивались те из них, кому удалось спастись. И вдруг Бемби услышал чью-то незнакомую поступь и оглянулся. То был Он. Он возникал изо всех кустов, ближних и дальних. Отовсюду, куда ни кинешь взгляд, круша все на своем пути, барабаня по стволам деревьев, ломая кустарник, со всех сторон надвигался Он. – Пора! – сказала мать. – Вперед! Не прижимайся ко мне, держись чуть поодаль. – Одним прыжком достигла она лаза и, взметнув столб снега, выскочила наружу. Бемби ринулся следом. Гром гремел над самой его головой; казалось, раскалывается небо. Ничего не видя перед собой, Бемби мчался вперед. Лишь одно неистовое желание владело им: вырваться из этого грохота и чадного дурмана, спастись, спастись, во что бы то ни стало, иного не было в его сердце. Он бежал. На какой-то миг Бемби привиделось, будто мать упала, но, возможно, это только показалось ему. Пелена застилала глаза. Гонимый страхом, мчался он вперед, мчался без памяти, без чувств, без разума… Но вот он миновал пустое пространство, и другая чаща приняла его в свои объятия. Позади еще звучали крики, гремели выстрелы, и в ветвях что-то пересыпалось, будто начинался град. Затем все стихло. На снегу лежал умирающий фазан со свернутой шеей, крылья его слегка трепыхались. Услышав шаги Бемби, он чуть дернулся и прошептал: – Вот и всё… Не обратив на него внимания, Бемби пробежал мимо. Вскоре, запутавшись в густом валежнике, он вынужден был сдержать шаг. Нетерпеливо принялся он нащупывать тропу и вдруг услышал: – Бемби! Бемби круто остановился. Голос принадлежал кому-то из его племени. Снова прозвучало: – Бемби!.. Это ты?.. В стороне от тропы по самую шею увяз в снегу Гобо. Видно, он совсем выбился из сил и уже не пытался стать на ноги. Охваченный горячей жалостью, Бемби кинулся к своему другу. – Где твоя мама, Гобо? – спросил он задохнувшись. – Где Фалина? – Бемби говорил быстро, возбужденно, нетерпеливо, страх все еще стучал в его сердце. – Мама и Фалина побежали дальше, – покорно ответил Гобо. – Я упал, и они вынуждены были оставить меня здесь. Я не могу идти дальше, но ты должен бежать. – Он говорил тихо, но серьезно и рассудительно, как взрослый. – Вставай! – крикнул Бемби. – Вставай, Гобо! Ты довольно отдохнул. Вставай! Идем со мной! – Нет, оставь меня, – тихо сказал Гобо. – Я не могу подняться, у меня нет сил. Правда, Бемби. Я бы охотно исполнил твое желание, но я не могу. – Что же с тобой будет? – с тоской спросил Бемби. – Не знаю. Наверно, я умру, – просто сказал Гобо. И тут снова послышались выстрелы и крики. Бемби весь подобрался. Что-то затрещало в заросли, затопало по снегу и вдруг обернулось юным Карусом. Заметив Бемби, Карус крикнул на бегу: – Вперед! Не останавливаться! Кто может – вперед! Он исчез, но его стремительный бег повлек Бемби за собой. Бемби даже не сознавал, что бежит, прошло какое-то время, прежде чем он, не оборачиваясь назад, крикнул: – Прощай, Гобо! Но он был слишком далеко, чтобы Гобо мог его услышать. До самого вечера носился Бемби по гремящему, грохочущему лесу. Лишь с наступлением темноты все утихло. Легкий ветерок выдул прочь отвратительный запах, успевший проникнуть в самые укромные уголки леса. Первым, кого встретил Бемби, был Ронно. Он хромал сильнее обычного. – У подножия большой сосны, – принялся рассказывать Ронно, – лежит лисица в предсмертной агонии. Я только что проходил мимо. Ужасно видеть ее мучения. Она прогрызла снег и сейчас грызет землю… – Вы не видели мою маму? – спросил Бемби. – Нет, – испуганно ответил Ронно и тут же отошел. Уже поздней ночью Бемби повстречал тетю Неттлу с Фалиной. То-то была радость! – Вы не видели мою маму? – спросил Бемби. – Нет, – ответила Фалина. – Я даже не знаю, где моя собственная мама! – Вот те раз! – весело сказала тетя Неттла. – Я, кажется, получила нежданный подарок! Я-то радовалась, что мне никогда больше не придется иметь дело с детьми, и вдруг у меня на шее сразу двое! Премного благодарна! Бемби и Фалина засмеялись. Потом разговор зашел о Гобо. Бемби рассказал, в каком положении застал его, и обоим стало грустно, глаза их наполнились слезами. Но тетя Неттла не дала им поплакать. – Прежде всего, мы должны позаботиться о еде. Это же неслыханно – за целый день у нас не было маковой росинки во рту! Тетя Неттла повела ребят к кустарнику, на котором еще сохранились пожухлые, полу засохшие листья. Сама она не прикасалась к еде – она хотела, чтобы Фалина и Бемби хорошенько поели. Затем она потащила их на другое место, где из-под снега торчали кусточки травы. "Вот здесь хорошо… Нет, вот здесь лучше…" Иногда тетя Неттла принималась ворчать: – Чужие дети! Какой вздор! Вечно ты, Неттла, попадаешь в глупейшие истории!.. Вдруг все они увидели тетю Энну и кинулись ей навстречу. Фалина вне себя от радости высоко подпрыгивала, напевая: – Мамочка!.. Мамочка!.. – Тетя Энна! – кричал Бемби. Но тетя Энна плакала, она казалась до смерти измученной. – Пропал Гобо! – рыдала она. – Я была на том месте, где мы его оставили, там пусто. Нет его, нет моего маленького Гобо! Тетя Неттла пробормотала: – Ты бы посмотрела, куда ведут следы. Это лучше, чем плакать. – Там нет следов моего сыночка, – отозвалась тетя Энна. – Но… Он оставил множество следов… там, где лежал Гобо. Наступило молчание, и тогда Бемби с глубоким унынием спросил: – Тетя Энна… ты не видела мою маму? – Нет… – тихо ответила тетя Энна. Бемби никогда больше не видал своей матери… Луга давно расцвели. Зеленели кусты и деревья, но новорожденные листочки были совсем крошечные. Озаренные нежным светом раннего утра, свежие, будто улыбающиеся, они напоминали детей, только что пробудившихся от сна. Стоя перед кустом орешника, Бемби терся своей молодой короной о ствол. Это было необычайно приятно! Кроме того, это было необходимо, потому что луб и мех еще обволакивали его рога. Конечно, этот некрасивый чехол и так отпал бы, в конце концов, но тому, кто любит порядок, лучше самому позаботиться о себе. И Бемби так старательно чистил свою корону, что лубяная оболочка рвалась в клочья и длинными лохмотьями свешивалась ему на уши. И в какой-то миг, наддав орешник рогами, Бемби почувствовал, что его корона крепче ствола орешника. Это ощущение наполнило его гордостью и силой. Все яростнее наскакивал он на орешник, срывая с него лоскуты коры. Обнажившееся белое тело дерева быстро покрывалось на воздухе красным налетом ржавчины. Но Бемби не жалел дерево, напротив – свежие раны орешника еще сильнее возбуждали его. Вскоре и окружающие орешник кусты бузины покрылись глубокими метинами… – Ну, еще немного – и все будет в порядке, – произнес рядом с Бемби чей-то юный голосок. Бемби вскинул голову и увидел белочку, с дружеским вниманием следившую за его работой. – Тья-ха! – резко и коротко всхохотнул кто-то в вышине. Бемби и белочка не успели испугаться, как из чащобы дубовых ветвей прозвучал голос дятла: – Извините, пожалуйста… Я не могу удержаться от смеха, когда вижу такое!.. – Что, собственно, вас так рассмешило? – вежливо спросил Бемби. – Ну, – сказал дятел, – вы совсем не умеете взяться за дело. Прежде всего следует выбирать стволы потолще, на тонких стволах они вообще не водятся. – Кого вы имеете в виду? – спросил Бемби. – Жуков, разумеется! – засмеялся дятел. – Жуков и личинок. Смотрите, как это делается. – И он забарабанил по стволу: тук, тук, тук!.. Белочка прошмыгнула по стволу и, найдя дятла, принялась его бранить: – Ну что вы болтаете? Какое принцу дело до всяких жуков и личинок? – А почему же нет? – удивился дятел. – Они очень вкусны. – Он с хрустом раскусил жука, проглотил его и вновь застучал клювом по коре дуба. – Ах, вы ничего не понимаете! – возмущалась белочка. – У этого знатного господина совсем иные, более высокие цели… Вы поставили себя в глупое положение! – Меня это ничуть не трогает, я плюю на высокие цели! – весело вскричал дятел и улетел прочь. Белочка скользнула вниз. – Вы меня не знаете? – кокетливо спросила она Бемби. – Я полагаю, что знаю вас очень хорошо, – дружелюбно ответил Бемби. – Вы живете там, наверху. – Он кивнул на вершину дуба. Белочка весело посмотрела на него. – Вы, вероятно, путаете меня с моей бабушкой, – сказала она. – Я так и знала, что вы путаете меня с бабушкой. Это она жила там, наверху, когда вы еще были ребенком, принц Бемби. Она часто рассказывала мне о вас. Да,… но затем ее убила куница. Это было давно, зимой. Вы, наверно, не помните… – Отчего же, – Бемби склонил голову, – я слышал об этом. – После нее сюда переселился мой отец. – Белочка сделала большие глаза, выпрямилась и вежливо прижала к груди передние лапки. – Быть может, вы путаете меня с моим отцом? Вы знали моего отца? – К сожалению, я был лишен этого удовольствия. – Ну, это не удивительно! – воскликнула белочка. – Он был такой угрюмый и боязливый, он ни с кем не общался. – А где он теперь? – осведомился Бемби. – Ах! – воскликнула белочка. – С месяц назад он попал в лапы к сове. С тех пор я и поселилась здесь и так прижилась, что многие думают, будто я жила тут всегда. Бемби повернулся, чтобы идти своей дорогой. – Подождите минуточку! окликнула его белочка. – Я вовсе не о том собиралась с вами говорить. У меня совсем иное было на уме! – Что вы хотели сказать? – ласково спросил Бемби останавливаясь. – Да, что я хотела сказать? – Белочка задумалась, затем подпрыгнула вдруг и села столбиком, опершись на свой пушистый хвост. – Ах, я вспомнила! Я хотела сказать, что ваша корона необычайно красива! – Вы находите? – обрадованно спросил Бемби. – Чудо как хороша! – И белочка клятвенно прижала к груди передние лапки. Такая высокая и пышная! И с такими длинными светлыми зубцами! Это так редко бывает… – Правда? – спросил Бемби. Он так обрадовался, что тут же снова атаковал орешник. Кора спадала длинными тяжами. – Я должна прямо сказать, – продолжала тем временем белочка, – что ни у кого из ваших нет такой короны, кроме старого вожака, конечно. Это просто необычайно… Для тех, кто знал вас прошлым летом… Я видела вас однажды, но трудно поверить, что вы тот самый малыш. Эти тоненькие росточки, которые… – Будьте здоровы, – неожиданно прервал ее Бемби. – Мне пора идти. – И он побежал прочь. Бемби не любил, когда ему напоминали о прошлом лете. Это была самая тяжелая пора в его жизни. Первое время после исчезновения матери он чувствовал себя совсем потерянным. В тот год зима длилась бесконечно; намерзшимся, наголодавшимся лесным жителям казалось, что весна никогда не придет. Если бы не тетя Неттла, Бемби едва ли перенес бы зиму. Она взяла его под свою опеку и помогала всем, чем только могла. И все же Бемби чувствовал себя очень одиноким. Ему не хватало Гобо, бедняги Гобо, разделившего печальную участь многих обитателей леса. Бемби часто вспоминал о нем. Только теперь понял он по-настоящему, как добр и благороден был его погибший друг. Фалину он видел редко. Необычно робкая и боязливая, она держалась постоянно возле матери. Поздней весной, когда, наконец, потеплело, Бемби немного приободрился. Он начистил до белизны свою первую молодую корону и очень гордился ею. Но тут пришла новая напасть: все другие коронованные олени возненавидели его и преследовали всеми возможными способами. Они гнали его прочь от себя, не могли терпеть его соседства. Их жестокое обращение держало Бемби в постоянном страхе. На каждом шагу подстерегала его беда. Он стал избегать публичных сборищ, выбирал заброшенные, потайные тропы и бродил там, в мрачном, молчаливом одиночестве. В ясные, солнечные дни его охватывало непонятное беспокойство, сердце наполнялось страстным, тоскующим стремлением, жутким и сладостным. Встречая изредка Фалину или какую-нибудь из ее подруг, он испытывал к ним неудержимое влечение. То же ощущение владело им, если он узнавал их след или чутьем угадывал их близость. Тогда, не в силах справиться с собой, он кидался на розыски. В лучшем случае он никого не находил и тщетно, измученный душой и телом, слонялся по лесу; в худшем – набредал на кого-либо из своих коронованных родичей. Тогда ему задавали изрядную трепку. Его били, валили с ног, катали по земле и с позором прогоняли прочь. Хуже всего обращались с ним Ронно и Карус. Зачем только напомнила ему белочка об этой горькой поре! Зачем всколыхнула тяжкие и унизительные воспоминания! Словно желая уйти от них, Бемби ринулся прочь, не разбирая дороги. Синицы и корольки испуганно выпархивали из кустов, через которые мчался он, и удивленно спрашивали друг у дружки: – Кто это?.. Сорока гаркнула тревожно: – Что случилось? Что случилось? И в тон ей обозленно вскричала сойка: – Ну, что там еще у вас? Бемби не обратил на них никакого внимания. Черный дрозд, перелетая с дерева на дерево, напевал ему: |