Никита Кожемяка

Ники́та (Кири́лл) Кожемя́ка — герой народной сказки, записанной в нескольких вариантах в разных губерниях Великой, Малой и Белой Руси. Относясь к широко распространённому сюжету змееборства, сказки о Кожемяке, называемом то Никитой, то Кириллом, то Ильёй Швецом, имеют ту специальную черту, что герой-змееборец раньше совершения обычного подвига — убиения змея и освобождения царевны — даёт доказательства своей богатырской силы, разрывая несколько сложенных вместе бычьих кож.

Сюжет

В наиболее полных вариантах (белорусских и украинских) рассказывается, что у киевского князя была унесена дочь змеем, который, полюбив её, держал в заточении. Узнав от змея, что он боится только одного человека — Никиту (или Кирилла) Кожемяку — она с голубем отправляет письмо к отцу с просьбой отыскать этого богатыря и побудить его биться со змеем. Когда посланные князя вошли в избу Кожемяки, занятого своим обычным делом, он от неожиданности перерывает 12 кож. На просьбу князя биться со змеем он сначала отвечает отказом. Не могут его умолить и посланные князем старцы, но трогают просьбы и плач детей, присланных князем. Обмотавшись пенькой и обмазавшись смолой, чтоб стать неуязвимым, Никита бъётся со змеем и освобождает княжескую дочь. Белорусские и Украинские варианты прибавляют, в заключении сказки, что урочище близ Киева, где жил богатырь, стало с тех пор называться Кожемяками. Великорусами вариант представляет несколько иное окончание. Змей, опрокинутый Никитой Кожемякой, молит его о пощаде и предлагает разделить с ним землю поровну. Никита сковал соху в 300 пудов, запряг в неё змея и провёл борозду от Киева до моря; затем, начав делить море, он убил змея и утопил его труп. Остатки борозды от пахания Никиты видны и теперь; такие «Змиевые» валы до сих пор указываются в некоторых местах Украины.

Возможные прототипы

Главный интерес сказки о Никите в том, что древность её на русской почве засвидетельствована первоначальной летописью — рассказом о юном богатыре, поборовшем, при Владимире Святом, печенежского великана, в память чего будто бы Владимиром был построен г. Переяславль («зане перея славу отрокот»). В этом народном сказании, приуроченном летописью к 992 г., имени юноши ещё нет; Никоновский летописный свод называет его Яном Усмошвецом, в чём видят вымысел книжника. Заявляя о необычайной силе своего сына, отец его рассказывает, что однажды он бранил сына, в то время, когда тот мял кожи: сын, раздражённый отцовской бранью, разорвал кожи руками. Владимир испытывает силу юного богатыря, выпустив против него разъярённого раскалённым железом быка: юноша вырывает у быка кусок мяса с кожей, сколько захватила рука. Далее описывается в эпических чертах бой богатыря с печенежским великаном. В этом летописном рассказе исследователи эпоса видят самую раннюю книжную передачу былины «киевского цикла». Впоследствии исторические черты народного сказания были забыты; герой получил имя Никиты или Кирилла и борется уже не с историческим врагом, а с фантастическим существом, змеем, похитителем девиц.

Сходные сюжеты

В литературе народных сказаний указаны аналогии подобной переработки исторического предания в фантастическое, под влиянием популярных сказочных сюжетов. Так, в основе бессарабского сказания о Стефан Воде, победившем дракона, лежит предание о битве князя Стефана с турками, в 1474 г.; точно так же воинский подвиг одного осетинского героя (Кантемура) впоследствии отлился в форму борьбы со змеем.

Раньше, при неподорванном критикой господстве мифологической экзегезы народных сказаний, между сказкой о Кожемяке и сказанием летописи устанавливалось иное отношение. По взгляду Александра Афанасьева, мифическое предание о космической борьбе бога-громовержца (Перуна) с тучей было низведено к явлениям действительного быта и получило историческую окраску, причем мифический змей, олицетворение тучи, стал печенежским великаном. Облака издревле уподоблялись быкам, коровам и снятым с них кожам; а потому бог-громовник, ударяющий по облакам своей палицей, перешел в народных сказаниях в богатыря-кожемяку.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

русская народная сказка

"Никита Кожемяка"

Около Киева проявился змей, брал он с народа поборы немалые: с каждого двора по красной девке; возьмет девку да и съест ее. Пришел черед идти к тому змею царской дочери. Схватил змей царевну и потащил ее к себе в берлогу, а есть ее не стал: красавица собой была, так за жену себе взял. Полетит змей на свои промыслы, а царевну завалит бревнами, чтоб не ушла. У той царевны была собачка, увязалась с нею из дому. Напишет, бывало, царевна записочку к батюшке с матушкой, навяжет собачке на шею; а та побежит, куда надо, да и ответ еще принесет. Вот раз царь с царицею и пишут к царевне: узнай, кто сильнее змея? Царевна стала приветливей к своему змею, стала у него допытываться, кто его сильнее. Тот долго не говорил, да раз и проболтался, что живет в городе Киеве Кожемяка — тот и его сильнее. Услыхала про то царевна, написала к батюшке: сыщите в городе Киеве Никиту Кожемяку да пошлите его меня из неволи выручать.

Царь, получивши такую весть, сыскал Никиту Кожемяку да сам пошел просить его, чтобы освободил его землю от лютого змея и выручил царевну. В ту пору Никита кожи мял, держал он в руках двенадцать кож; как увидал он, что к нему пришел сам царь, задрожал со страху, руки у него затряслись — и разорвал он те двенадцать кож. Да сколько ни упрашивал царь с царицею Кожемяку, тот не пошел супротив змея. Вот и придумали собрать пять тысяч детей малолетних, да и заставили их просить Кожемяку: авось на их слезы сжалобится! Пришли к Никите малолетние, стали со слезами просить, чтоб шел он супротив змея. Прослезился и сам Никита Кожемяка, на их слезы глядя. Взял триста пуд пеньки, насмолил смолою и весь-таки обмотался, чтобы змей не съел, да и пошел на него.
Подходит Никита к берлоге змеиной, а змей заперся и не выходит к нему. «Выходи лучше в чистое поле, а то и берлогу размечу!» — сказал Кожемяка и стал уже двери ломать. Змей, видя беду неминучую, вышел к нему в чистое поле. Долго ли, коротко ли бился с змеем Никита Кожемяка, только повалил змея. Тут змей стал молить Никиту: «Не бей меня до смерти, Никита Кожемяка! Сильней нас с тобой в свете нет; разделим всю землю, весь свет поровну: ты будешь жить в одной половине, а я в другой». — «Хорошо, — сказал Кожемяка, — надо межу проложить». Сделал Никита соху в триста пуд, запряг в нее змея, да и стал от Киева межу пропахивать; Никита провел борозду от Киева до моря Кавстрийского. «Ну, — говорит змей, — теперь мы всю землю разделили!» — «Землю разделили, — проговорил Никита, — давай море делить, а то ты скажешь, что твою воду берут». Взъехал змей на середину моря, Никита Кожемяка убил и утопил его в море. Эта борозда и теперь видна; вышиною та борозда двух сажен. Кругом ее пашут, а борозды не трогают, а кто не знает, от чего эта борозда, — называет ее валом. Никита Кожемяка, сделавши святое дело, не взял за работу ничего, пошел опять кожи мять.

Никита Кожемяка и Змей
У светлого Днепра на широких холмах стоял древний Киев — город, всех русских городов краше, всех русских городов богаче.

Век за веком жили в нём русские люди. Работали, землю пахали, холсты ткали, в праздники хороводы водили да брагу варили. А девушки-киевлянки как навьют, бывало, венков из цветов полевых да как пойдут в этих венках с песнями к светлому Днепру в весенний день — у каждого глаза разбегутся: и старый и малый на их красу любуются. А про молодцев — богатырей киевских — далеко по свету слава бежала: не боятся, мол, они ни ворога злого, ни зверя рыскучего, ни гада ползучего. Нет на свете их стрел быстрее, их мечей острее.

Жили киевляне, поживали, горя не знали. А горе-то и налетело чёрною тучею.

Повадился летать в город страшный змей. Тело у змея в чешуе зелёной, хвост извивается, а на шее сразу три головы сидят. Глаза пламенем жгут, пасти огнём пышут, а на лапах - когти железные. Как налетит змей на город - всё небо чёрными крыльями закрывает, свету дневного не видно. Летит змей, шипит:

- Не стоять городу Киеву над Днепром-рекой. Всех огнём спалю, всех в пыль стопчу. А коли, хотите в живых остаться, так умейте меня, змея, принять да угостить. Буду я к вам раз в месяц прилетать, на гору опускаться, по красной девушке поедать.

Заплакали люди киевские, затосковали. Жалко им своих дочерей змею на съедение отдавать. А не дать - напустит змей на Киев огонь-пламень, сгорит и город, и весь народ с ним.

И стали жители каждый месяц выводить за город на гору по девушке. Привяжут её там цепями к дубу старому, оставят и уйдут. А змей прилетит ночью и съест её.

Так он всех девушек киевских поел. Осталась одна царская дочка.

Заплакали, завопили во дворце. Нарядили царевну-красавицу в золотые уборы, в шелка да в парчу и повели к старому дубу.

Привели, цепями привязали, поклонились ей в землю да обратно в город с плачем пошли. А с царевной только беленький её голубок любимый остался: никуда он не захотел от дуба улетать.

Стоит царевна у дуба. Страшно ей - над горой ветер гудит, филин стонет. Сердце замирает у девушки. И вдруг слышит она - крылья шумят.

- Ой, смерть моя летит! - плачет царевна. А змей к дубу подлетел, на девушку глядит, глаз оторвать не может.

- Не пугайся, красавица, - шипит, - не съем я тебя. Уж больно ты хороша. Возьму тебя с собой, в пещеру унесу. Будешь у меня жить за хозяйку, а я на тебя любоваться стану.

Подхватил он царевну на крылья и унёс. А голубок за ним следом летит.

Принёс змей царевну в дремучие леса, в глухую чащу, в своё змеиное логово. Наломал в лесу брёвен и вход завалил.

- Вот, - говорит, - тут ты и жить станешь.

Оставил змей царевну в логове, а сам за добычей улетел. И недоглядел змей, что голубок белый тут же в тёмном углу спрятался.

Только он улетел, а голубок к царевне. Воркует, в глаза ей заглядывает.

И стала царевна у змея жить. Днём в логове одна с голубком сидит, а вечером змей прилетает, пищу себе приносит, отдыхает в углу на своём ложе змеином да на царевну всеми своими очами огненными любуется.

Вот как-то раз днём улетел змей, а царевна и говорит голубку:

- Лети-ка ты домой, в родной город, отнеси письмо батюшке с матушкой. Пусть узнают они о моей жизни. Не придумают ли они, как меня отсюда выручить.

Написала царевна письмо и привязала голубку под крыло. Пробрался голубок сквозь брёвна наваленные, выбрался в лес и полетел к Киеву.

Долго ли, коротко ли летел - прилетел прямо к царскому окну. Царь с царицей себя не помнят от радости, что царевна жива. Кормят голубка, ласкают, а после собрали всех своих советников и спрашивают:

- Рассудите, - как бы нам царевну от змея вызволить? И говорят им советники:

- Надо царевне письмо написать - пусть она у змея допытается, кого он на свете боится. Не может быть, чтобы на него никакой погибели на свете не было.

Написали царь с царицей такое письмо, привязали голубку под крыло, и полетел голубок обратно в лес. Прочла царевна родительское письмо, стала вечера дожидаться.

Вечером летит змей домой. Брёвна раскидал, в логово вполз, отдыхать улёгся. А царевна и говорит:

- Ох, змеюшка-змей, и силён ты, и страшен. А верно ли, что никого на свете сильнее тебя нет, и никого ты не боишься?

Лежит змей, хвост в кольцо свивает, посмеивается:

- Так и быть, скажу тебе правду: есть в Киеве один богатырь. Зовут его Никита. Живёт он в Кожевенной слободе, кожи мнёт да дубит, ему и прозвище дали - Никита Кожемяка. Ни один человек с ним силой не сравняется. Только он один на свете сильнее меня. Его одного я боюсь.

Сказал так змей, свернулся клубком и захрапел. А царевна села потихоньку родителям письмо писать.

"Боится змей одного Никиту Кожемяку. Присылайте его сюда мне на выручку".

Привязала письмо голубю под крылышко, и полетел голубь к Киеву.

Прочли во дворце письмо царевнино. Посылает царь слуг в Кожевенную слободу.

- Найдите Никиту Кожемяку. Скажите - царь зовёт. Приходят слуги к Никите. А Никита - мужик огромный, широкий, бородища лопатой - в то время кожи мял.

- Пойдём, Никита, во дворец, царь зовёт, - говорят ему.

- Не пойду. Недосуг мне, - отвечает Никита. Перекинул через плечо двенадцать кож бычьих разом, да и понёс к реке. Бегут за ним слуги царские:

- Пойдём, Никитушка!

- Сказал - не пойду. Недосуг мне.

Что тут станешь делать? Возвращаются слуги обратно, рассказывают царю, как было дело. Пошёл царь в слободу.

- Никитушка! Выручи! Ты один змея одолеть можешь. Спаси царевну.

А Никита и отвечает:

- Да где же мне, царь, на такое дело идти! Мне змея не одолеть.

Как ни просил царь, как ни молил - не соглашается Никита. Так ни с чем царь и во дворец вернулся. Всю ночь с советниками думу думал: как бы Никиту упросить. И надумал: собрал он пять тысяч девочек-сиротиночек, да и послал их к Никите.

Приходят сиротиночки в Кожевенную слободу, нашли Никитин дом, встали на коленки и плачут:

- Дяденька Никита, пожалей нас! Вот ещё год-другой пройдёт, подрастём мы, всех нас по очереди змей поедать станет. Пойди ты к нему, злодею, оторви у него поганые головы.

Жалко стало Никите сиротинок.

- Ладно, не плачьте. Пойду, попробую.

И стал Никита Кожемяка на битву снаряжаться. Взял он триста пудов пеньки, насмолил смолой, да и обвертелся весь: такой броней окутался, что ни мечом не просечь, ни змеиным зубом не прокусить. И пошёл на змея.

Приходит он к логову, а змей только что домой вернулся.

- Выходи, змей, - Никита Кожемяка пришёл. Хочу с тобой силой помериться.

Чует змей беду неминучую. Стал он зубы точить, Да только Никита дожидаться не захотел: как стукнет он по брёвнам у входа, так по всему лесу гул пошёл. Распались брёвна, выполз змеи из логова.

Зашипели его три пасти, повалил на Никиту дым, опалил его огонь. Да богатырь не испугался, стал он своей палицей змея то справа, то слева потчевать, то его по голове хватит, то по хвосту ударит, шипит змей от боли и ярости, а видит, что никак ему богатыря не одолеть. Хотел он Никиту пополам перекусить, да зубы змеиные в смоле завязли, не вытащить. Свалился змей на землю.

- Ох, Никита, и силен же ты! Много сильнее меня. Не губи меня, давай с тобой по-хорошему уговоримся: на свете места нам двоим хватит. Разделим мы с тобой землю пополам, Ты будешь в одной половине жить, а я в другой. И мешать друг другу не станем.

- Ладно, - говорит Никита, - давай. Только надо будет между нами границу поглубже проложить.

Взял он соху в триста пудов, запряг в неё змея.

- Ну, тащи, прокладывай борозду.

И потащил змей соху. Тащит её от Киева до моря Каспийского, да опять к Киеву и обратно. Пыхтит змей, умаялся, а Никита знай, покрикивает:

- Тащи, тащи, а то межа плохо видна будет. Прорыл змей борозду глубокую-преглубокую.

- Ладно, разделили землю, - говорит Никита. - Теперь давай море делить. А то ещё скажешь, что мы по твоей воде плаваем.

Потащил змей соху в море - думал, что и воду можно бороздой разделить. А море-то глубокое, дна не достать. Захлебнулся змей и утонул. Пристукнул его Никита своей палицей, чтобы не ожил, и на берег вытащил.

- Не хочу, - говорит, - море синее, чистое твоим телом поганить.

Разложил он костёр громадный, сжёг змея на огне, а ветры буйные подхватили пепел и разнесли на все четыре стороны, чтобы и памяти о змее не осталось.

Идёт Никита обратно к Киеву. Народ навстречу ему бежит - радуются все, пляшут, песни поют. Царь с царицей дочку за руку ведут, несут Никите дары драгоценные - золото, меха, одежды парчовые, жемчуг скатный. А Никита и брать ничего не хочет.

- Зачем мне, - говорит, - добро ваше? Не ради награды я со змеем бился, а людей пожалел. Мне моя работа всех ваших даров милее. Пустите меня обратно в слободу Кожевенную.

И вернулся Никита к себе домой, в свою слободу Кожевенную. Опять живёт, кожи мнёт, в светлом Днепре вымачивает.

А слава про Никиту далеко пошла. И сложил про него народ эту сказку - всем добрым людям на размышленье.

Былина "Никита Кожемяка"

Около Киева проявился змей, брал он с народа поборы немалые: с каждого двора по красной девке; возьмет девку, да и съест ее.
Пришел черед идти к тому змею царской дочери. Схватил змей царевну и потащил ее к себе в берлогу, а есть ее не стал: красавица собой была, так за жену себе взял.
Полетит змей на свои промыслы, а царевну завалит бревнами, чтоб не ушла. У той царевны была собачка, увязалась с нею из дому. Напишет, бывало, царевна записочку к батюшке с матушкой, навяжет собачке на шею; а та побежит, куда надо, да и ответ еще принесет.
Вот раз царь с царицею и пишут к царевне: узнай, кто сильнее змея?
Царевна стала приветливей к своему змею, стала у него допытываться, кто его сильнее. Тот долго не говорил, да раз и проболтался, что живет в городе Киеве Кожемяка — тот и его сильнее.
Услыхала про то царевна, написала к батюшке: сыщите в городе Киеве Никиту Кожемяку да пошлите его меня из неволи выручать.
Царь, получивши такую весть, сыскал Никиту Кожемяку да сам пошел просить его, чтобы освободил его землю от лютого змея и выручил царевну.
В ту пору Никита кожи мял, держал он в руках двенадцать кож; как увидал он, что к нему пришел сам царь, задрожал со страху, руки у него затряслись — и разорвал он те двенадцать кож. Да сколько ни упрашивал царь с царицею Кожемяку, тот не пошел супротив змея.
Вот и придумали собрать пять тысяч детей малолетних, да и заставили их просить Консемяку; авось на их слезы сжалобится!
Пришли к Никите малолетние, стали со слезами просить, чтоб шел он супротив змея. Прослезился и сам Никита Кожемяка, на их слезы глядя. Взял триста пуд пеньки, насмолил смолою и весь-таки обмотался, чтобы змей не съел, да и пошел на него.
Подходит Никита к берлоге змеиной, а змей заперся и не выходит к нему.
— Выходи лучше в чистое поле, а то и берлогу размечу!—сказал Кожемяка и стал уже двери ломать.
Змей, видя беду неминучую, вышел к нему в чистое поле.
Долго ли, коротко ли бился с змеем Никита Кожемяка, только повалил змея. Тут змей стал молить Никиту:
— Не бей меня до смерти, Никита Кожемяка! Сильней нас с тобой в свете нет; разделим всю землю, весь свет поровну: ты будешь жить в одной половине, а я в другой.
— Хорошо,— сказал Кожемяка,— надо межу проложить.
Сделал Никита соху в триста пуд, запряг в нее змея, да и стал от Киева межу пропахивать; Никита провел борозду от Киева до моря Кавстрийского.
— Ну,— говорит змей,— теперь мы всю землю разделили!
— Землю разделили,— проговорил Никита,— давай море делить, а то ты скажешь, что твою воду берут.
Взъехал змей на середину моря. Никита Кожемяка убил и утопил его в море. Эта борозда и теперь видна; вышиною та борозда двух сажен. Кругом ее пашут, а борозды не трогают; а кто не' знает, от чего эта борозда,— называет ее валом.
Никита Кожемяка, сделавши святое дело, не взял за работу ничего, пошел опять кожи мять.

ИЛЬЯ-МУРОМЕЦ

(русская народная сказка)

В граде Муроме, селе Карачарове, жили-были два брата. У большего брата была жена таровата, она ростом не велика, не мала, а сына себе родила, Ильёй назвала, а люди - Ильёй Муромцем. Илья Муромец тридцать три года не ходил ногами, сиднем сидел. В одно жаркое лето родители пошли в поле крестьянствовать, траву косить, а Илюшеньку вынесли, посадили у двора на траву. Он и сидит. Подходят к нему три странника и говорят.

- Подай милостыню.

А он говорит:

- Идите в дом и берите, что вам угодно. Я тридцать три года не ходил, отроду сиднем сидел.

Один и говорит.

- Встань и иди.

Он встал.

- Что вам угодно?

- Что не жаль.

Он зачерпнул чару зелена вина в полтора ведра.

- Выпей сам.

Он ни слова не сказал, одним духом выпил.

- Поди принеси ещё.

Приносит он.

- Выпей сам.

Он одним духом всё выпил.

Они у него спрашивают:

- Какую ты в себе силушку чувствуешь?

- Такую, добрые люди, что если бы был столб одним концом в небо, другим концом в землю вбитый, и кольцо, я бы повернул.

Они переглянулись.

- Это ему много. Поди, принеси ещё. Ещё принёс. Он выпил одним духом.

- Теперь как?

-Чувствую, в половине осталось.

- Ну, вот с тебя хватит.

Он от большой радости пошёл их проводить и говорит:

- Я чую в себе силу богатырскую, где теперь коня взять?

- Вот на обратном пути мужик будет вести строгача (два года коню, значит) продавать, ты купи, только не торгуйся, сколько спросит, столько и отдай. Только откорми его три месяца бело-яровой пшеницей, отпои ключевой водой и пусти его на три зари на шёлковую траву, а потом на шёлковый канат и пропусти через железный тын туда - сюда перелететь. Вот тебе и конь будет. Бейся с кем хочешь, тебе на бою смерти нет. Только не бейся со Святогором - богатырём.

Илюшенька проводил их далеко за село. На обратном пути видит, его отец-мать крестьянствуют. Они глазам не верят.

Он просит:

- Дайте, я покошу.

Взял косу и стал ею помахивать, не успели оглянуться - вся степь лежит. Говорит:

- Я захмелел.

Вот прилёг отдохнуть. Проснулся и пошёл. Глядь, - мужик идёт, ведёт строгача, он вспомнил.

- Здорово!

- Здорово, дорогой молодец!

- Далеко ли ведёте строгача?

- Продавать.

- Продай мне.

- Купи.

- Сколько?

- Двадцать рублей.

Он отдал, ни слова не сказал, взял из полы в полу и повёл домой.

Привёл домой, постановил его в конюшню и насыпал белояровой пшеницы. Так три месяца кормил, поил ключевой водой, выпускал на шёлковую траву на три зари, вывел его на шёлковый канат, конь туды - суды через железный тын перелетел, как птица. Ну, вот ему и конь богатырский. Так и вправду случилось.

Бился Илья Муромец с Соловьём-разбойником, и он [Илья Муромец] его победил. Конь под ним был богатырский, как лютый зверь, ход у него спорый. Он задними копытами за переднюю восемнадцать вёрст закидывает. Он утреню стоял в Чернигове, а к обедне поспел в Киев-град.

Однажды ехал-ехал по дороге, оказалось, дорога расходится в три стороны и на этой дороге лежит камень, и на камне надпись:

"Влево поедешь - будешь женат, вправо поедешь - будешь богат, прямо поедешь - будешь убит".

Он подумал:

- Жениться ещё время не настало, а богатства своего мне не нужно. Некстати русскому богатырю Илье Муромцу богатство наживать, а под - стать ему бедных да сирот спасать, защищать, во всём помогать. Дай, поеду, где смерти не миновать. Мне ведь в бою-то смерти нет, не написана.

И поехал прямо. Ехал-ехал он по дикой степи, впереди дремучий лес, поехал по этому дремучему лесу. Ехал он дремучим лесом с утра до полудня. Приехал на поляну, там стоит громадный дуб в три обхвата, под ним сидят тридцать богатырей, а на поляне пасутся тридцать коней. Они увидели Илью Муромца и зашумели.

- Зачем ты сюда, негодный мужиковина? Мы богатыри рода дворянского, а тебя, мужиковина, за три версты видать. Смерть тебе!

Илья Муромец наложил калёную стрелу на лук, как вдарит в дуб, только щепки полетели, весь дуб расшиб на щепки. Богатырей побил, дубом прихлопнул. Обратил Илья Муромец коня и поехал назад и написал на камне:

"Кто писал: проедет - будет убит - неправда, путь свободен всем прохожим и проезжим".

Сам думает:

- Дай-ка поеду, где буду богат! Ехал он день, ехал два, на третий подъезжает - огромный двор, высокий забор, у ворот чугунный столб, на этом столбе висит чугунная доска и железная палка. Взял Илья Муромец и стал бить в эту доску.

Отворились ворота, выходит старик.

- Входи в дом, бери, что тебе угодно! У меня кладовые, подвалы ломятся.

Он думает:

- Деньги прах, одежда тоже, а жизнь и слава честная всего дороже.

Поехал назад и написал на камне:

"Неправда, что будешь богат. Чужое богатство недолговечное и непрочное".

- Ну, поеду по третьей дороге, что там за красавица, может, правда, женюсь.

Подъезжает, а там стоит дворец, сам деревянный, окошечки хрустальные, серебром покрыты, золотом облиты.

Выходит девушка-красавица и говорит:

- Принимаю, добрый молодец, как любимого жениха.

Взяла его за руку правую и повела его в столовую и подала обедать честь честью.

- Теперь время отдохнуть.

Ввела в спальню.

- Вот, - говорит, - кровать, ложись, отдыхай.

Он взял, нажал кулаком, она - бултых. А там яма глубокая, сажень пять. И там тридцать богатырей.

- Эй, ребята, это вы жениться сюда заехали?

- Да, - говорят, - помоги, Илья Муромец!

Они его сразу узнали.

Он снял аркан с коня и бросил туда и вытащил их, всех до одного вывел.

- Ну, говорит, ступайте, гуляйте на воле, а я с ней поговорю.

- Поди отгуляла невеста, пора замуж идти.

Вывел в лес, привязал за волосья, натянул тугой лук. Вдарил - не попал.

- А знать, ты ведьма!

Он взял калёную стрелу, выстрелил в темя.

Она сделалась такая страшная, нос крючком, два зуба. Он перекрестил три раза, она - бултых.

Он вернулся и написал:

"Кто хочет жениться - это неправда, здесь невесты нет - отгуляла".

Ездил, ездил Илья Муромец по дикой степи, дремучим лесам, сёлам и городам и думает:

- Поеду я смотреть Святогора - богатыря.

И поехал глядеть Святогора - богатыря. Ехал - ехал, подъехал - высокая гора, как Араратская, только что-то чернеет. Он пустил коня и полез пешком, он шёл винтом, взошёл, там раскинут шатёр, и в нём Святогор - богатырь лежит.

- Здоров ли, Святогор - богатырь?

- Жив - здоров, спасибо тебе, триста лет живу, лежу, никто меня не навешал. Я плохо вижу. Приподнялся, пожали они друг другу руки слегка.

Спустились с горы, ходили-ходили, видят - гроб лежит.

- Э, тут наша смерть. Твоя или моя?

А крышка растворена. Илья Муромец влез - ему просторно.

- Э, Илья Муромец, ещё рано тебе. Ну-ка вылезай, я попробую.

Святогор - богатырь влез, только вытянулся, крышка захлопнулась. Илья Муромец семь раз вдарил - семь железных обручей накатил. Святогор - богатырь и говорит:

- Илья Муромец, подойди ко мне поближе, я дуну на тебя, у тебя силы прибавится.

Илюшенька один шаг сделал, силу почуял и сделал три шага назад.

- А, не подошёл, а то была бы такая сила, - мать земля не носила бы!

Илья Муромец подошёл к гробу, поклонился.

- Ну, прости, Святогор - богатырь.

- Похорони меня! - сказал Святогор.

Илья Муромец вырыл мечом могилу глубокую, сволок в неё гроб, повалил его, простился и поехал в Киев. Там он прожил двести лет. И помер.

За всю жизнь Илья Муромец много врагов русской земли победил, за что он и славен был.