I. Понятие о мышлении. Общие вопросы

Скачать 5.89 Mb. Название I. Понятие о мышлении. Общие вопросы страница 21/34 Дата 09.02.2016 Размер 5.89 Mb. Тип Документы

1. /Гиппенрейтер Ю. Б. , Петухов В. В. - Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления [1981, DOC, RUS].doc I. Понятие о мышлении. Общие вопросы Ю.Б. Гиппенрейтер Пономарев Яков Александрович (род. 25 декабря 1920) — советский психолог, доктор психологических наук, старший научный сотрудник Института психологии АН СССР в Москве. Один из ведущих специалистов в области изучения творческо­го мышления, создатель оригиналь­ной концепции творчества, а также ряда новых экспериментальных при­емов и методик его исследования. Широкую известность получили кни­ги Я. А. Пономарева «Психология творческого мышления» (М., 1960), «Психика и интуиция» (М., 1967), «Психология творчества» (М., 1976) и др. Автор ряда статей по отдель­ным философским проблемам. Гиппенрейтер Юлия Борисовна (род. 25 марта 1930) — советский психо­лог, доктор психологических наук, профессор. Окончила отделение пси­хологии философского факультета МГУ (1953), постоянно преподает и ведет научно-исследовательскую работу на факультете психологии. Крупный специалист по изучению перцептивной деятельности, движения глаз, взаимодействия движений руки и глаз, разработке методов объективной индикации «единиц» деятельности. Основные результаты ее исследований представлены в мо­нографии «Движения человеческого глаза» (М., 1978). Результаты ранних экспериментальных работ Я. А. Пономарева и Ю. Б. Гиппенрейтер были использо­ваны в докладе А. Н. Леонтьева «Опыт экспериментального исследо­вания мышления» (Доклады на совещании по вопросам психологии. 3—8 июня 1953 года. М., 1954). В хрестоматии этот доклад допол­нен материалами из статьи Я. А. По­номарева «Развитие проблем науч­ного творчества в советской психо­логии» (В кн.: «Проблемы научного творчества в современной психоло­гии». М., 1971) и дипломной работы Ю. Б. Гиппенрейтер, выполненной под руководством А. Н. Леонтьева (1953). Среди психологических вопросов, относящихся к проблеме мышле­ния, одним из наиболее важных является вопрос о том специфиче­ском звене мыслительной деятельности, которое придает ей от­четливо выраженный творческий характер. Когда ученый или изобретатель, рабочий-рационализатор или учащийся стоят перед новой, впервые осваиваемой ими задачей, то обычно процесс решения такой задачи имеет как бы два этапам первый этап — нахождение адекватного принципа, способа решения, который прямо не вытекает из условий задачи; второй этап—iприменение найденного уже принципа решения вместе с тем это этап проверки и часто преобразования данного принципа в соот­ветствии с условиями конкретной решаемой задачи. Иногда этот второй этап требует большого внимания и труда, но все же это этап только дальнейшей разработки и конкретизации решения, которое в своем общем виде, т. е. именно в прин­ципе, уже найдено, уже известно. Другое дело — первый этап, этап нахождения самого принципа или, как иногда говорят, идеи решения. Это и есть наиболее творческое звено мыслительной деятельности. В психологической, и не только в психологической, литературе многократно описывались те черты, которые характеризуют мыс­лительный процесс на этом его этапе. Главная из них, как из­вестно, состоит в том, что после первоначально бесплодных попы­ток найти решение задачи внезапно возникает догадка, появляет­ся новая идея решения. При этом очень часто подчеркивают случайность тех обстоятельств, в которых происходит такое внезап­ное открытие новой идеи, нового принципа решения. Например, один из конструкторов шагающего экскаватора бро­сает случайный взгляд на человека, несущего чемодан, и ему при­ходит в голову совершенно новый принцип устройства, регулирую­щего «шагание» этой грандиозной машины. Знаменитая свеча Яблочкова появилась следующим образом. Три года Яблочков бился над созданием наиболее простого меха­низма, сближающего угли в вольтовой дуге (по мере сгорания, угли раздвигались и дуга гасла). Но он выходил то слишком гpoмоздким, то ненадежным в работе. Принцип решения оказался очень простым. Если угли расположить параллельно, не нужно ни­каких механизмов. Эта идея пришла Яблочкову в кафе. Он сидел усталый за столиком. Рука машинально играла двумя каранда­шами. Случайно карандаши легли параллельно. Что же представляет собой это так называемое творческое звено мыслительной деятельности? Один из циклов исследо­ваний мы и посвятили экспериментальному изучению этой проб­лемы. Остановимся сначала на общей методике опытов. Прежде все­го нам нужно было выбрать подходящий тип задач. Понятно, что мы не могли взять для эксперимента по-настоящему значимые задачи, т. е. поставить испытуемого в положение, скажем, изобре­тателя или исследователя. Мы остановились поэтому на гораздо более простых задачах — задачах «на догадку». Такие задачи отличаются тем, что они требуют для своего ре­шения только таких знаний и умений, которые заведомо имеются у испытуемых. Вместе с тем, как правило, их решение сразу не находится, т. е. условия этих задач сразу не актуализируют у ис­пытуемых нужных связей, вызывающих применение адекватного способа решений. Наконец, этот тип задач характеризуется тем, что если принцип решения данной задачи найден, то его примене­ние уже не представляет никакого труда, и, таким образом, этап нахождения принципа решения практически совпадает со вторым этапом — этапом реализации этого решения. Рис. 1 Примером задач такого типа может служить следующая простейшая задача (из исследования Я. А. Пономарева). Испытуемому дается лист бумаги, на котором нарисованы че­тыре точки, расположенные в виде квадрата; задача состоит в том, чтобы перечеркнуть их тремя прямыми, не отрывая руки от ри­сунка, вернуться к начальной точке (рис. 1). Как показал опыт, взрослые люди, не знающие заранее данной задачи, быстро решить ее не могут, хотя нужные для этого элементарные геометрические зна­ния у них, несомненно, имеются. Так, ес­ли эту задачу несколько видоизменить и, например, поставить ее в следующей форме: «Опишите вокруг квадрата тре­угольник», то она, конечно, решается очень легко. Дело, очевидно, заключается в том, что изображение четырех точек перво­начально вызывает прочно закрепленное действие соединения точек линиями, как это в подавляющем боль­шинстве случаев действительно и происходит в нашем опыте. Принцип же решения данной задачи состоит в другом, а именно в том, чтобы пересечь изображенные точки, выведя линии за пpeделы площади, ограниченной этими точками. Иначе говоря, условия данной задачи первоначально актуали­зируют связи неадекватные, адекватные же связи не актуализи­руются и не вступают в новую связь — в связь с условиями имен­но данной задачи, хотя в других условиях, например в условиях инструкции, они актуализируются очень легко. Таков был тип задач, применявшихся в опытах. Собственно же эксперимент заключался в том, что, взяв одну из таких задач в качестве основной, экспериментатор подводил испытуемого тем или другим дополнительным примером к ее решению. Эти приемы заключались в том, что испытуемый выполнял по требованию экспериментатора какое-нибудь упражнение или ре­шал какие-нибудь другие задачи, которые объективно содержали в себе решение основной задачи, и поэтому могли выполнять на­водящую роль. Таким образом, мы получили возможность проследить, при ка­ких же условиях опыт испытуемого наводит его на правильное ре­шение, что, собственно, и выражается в так называемой догадке. По этой методике были проведены многочисленные серии опы­тов, но мы изложим только некоторые, наиболее простые. В одной из первых серий опытов, проведенных Я. А. Понома­ревым, в качестве основной была взята описанная выше задача с четырьмя точками. Вопрос был поставлен так: не будет ли решаться эта задача, т. е. не будут ли актуализироваться этой задачей адекватные связи, если они будут специально закреплены в соответствующем уп­ражнении, даваемом испытуемому перед тем, как он начнет ре­шать задачу. В качестве наводящих упражнений давались следующие: на­пример, испытуемый должен был многократно снимать располо­женные на шахматной доске четыре пешки тремя ходами фигуры, которая может «брать» пешки и как ферзь, и как «дамка» при игре в шашки. При этом пешки были расположены так, что ис­пытуемый проделывал движе­ние, путь которого совпадал с линиями перечеркивания точек в основной задаче (рис. 2). Рис 2. Или второй пример наводяще­го упражнения. Испытуемому предлагалось многократно и различным образом описывать вокруг квадрата треугольники. Какое же действие оказали эти наводящие упражнения на решение предлагаемой вслед за ними задачи? Полученные данные представляются на первый взгляд не­ожиданными, даже парадоксальными: ни многократное повторе­ние отдельных упражнений, ни целые группы разных упражнений не дали положительного эф­фекта: основная задача испытуемыми, предварительно проделав­шими эти упражнения, не решалась. Но может быть, данные упражнения вообще не могут оказать наводящего действия? Это, однако, не так. Дело в том, что если эти же упражнения дать после основной задачи, оставшейся не решенной, то их наводящее действие отчетливо сказывается при вторичном предъявлении основной задачи и она чаще всего решается сразу же. Итак: предварительное выполнение испытуемым задания, объ­ективно заключающего в себе способ решения основной задачи, не оказывает наводящего действия, и основная задача не решается. Наоборот, выполнение такого же или аналогичного задания после безуспешных попыток решить основную задачу способно при определенных условиях приводить к ее решению «с места». Анализ данного факта ставит два основных вопроса: во-пер­вых, вопрос о том, в силу чего задание, предшествующее основной задаче, не оказывает наводящего влияния; во-вторых, вопрос об условиях и закономерностях, характеризующих положительный эффект наводящего задания, когда оно дается после безуспешных попыток решить основную задачу. Второй вопрос в известном смысле более важен. Он был осве­щен в опытах Ю. Б. Гиппенрейтер. В этих опытах использовалась другая, тоже очень простая за­дача на догадку. Требовалось сложить из 6 спичек четыре равно­сторонних треугольника со стороной в целую спичку. Обычный путь решения, по которому шли все испытуемые, состоял в по­пытках построить треугольники на пло­скости. Но при этом условии задача не решается. Для ее решения нужно выйти из плоскости и построить объ­емную фигуру — тетраэдр (рис. 3). Рис. 3 Обычно самостоятельно испытуе­мые эту задачу не решали. В опытах при предъявлении зада­чи испытуемому говорили, что время для решения у него ограничено. Сколько он может решать — не известно, но, когда время истечет, ему скажут. Это давало возможность экспериментатору преры­вать испытуемого в любое время: в самом начале решения, в се­редине, или в конце его, отказа от задачи.