Произведения поэтов и писателей России для детей 6-7 лет Литературные сказки. Содержание А. Пушкин. «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»
|
|
 Скачать 0.8 Mb.
|
|
Часть третья Доселева Макар огороды копал, А нынче Макар в воеводы попал. Та-ра-ра-ли, та-ра-ра! Вышли кони со двора; Вот крестьяне их поймали Да покрепче привязали. Сидит ворон на дубу, Он играет во трубу; Как во трубушку играет, Православных потешает: «Эй, послушай, люд честной! Жили-были муж с женой; Муж-то примется за шутки, А жена за прибаутки, И пойдёт у них тут пир, Что на весь крещёный мир!» Это присказка ведётся, Сказка послее начнётся. Как у наших у ворот Муха песенку поёт: «Что дадите мне за вестку? Бьёт свекровь свою невестку: Посадила на шесток, Привязала за шнурок, Ручки к ножкам притянула, Ножку правую разула: «Не ходи ты по зарям! Не кажися молодцам!» Это присказка велася, Вот и сказка началася. Ну-с, так едет наш Иван За кольцом на окиян. Горбунок летит, как ветер, И в почин на первый вечер Вёрст сто тысяч отмахал И нигде не отдыхал. Подъезжая к окияну, Говорит конёк Ивану: «Ну, Иванушка, смотри, Вот минутки через три Мы приедем на поляну - Прямо к морю-окияну; Поперёк его лежит Чудо-юдо рыба-кит; Десять лет уж он страдает, А доселева не знает, Чем прощенье получить; Он учнёт тебя просить, Чтоб ты в солнцевом селенье Попросил ему прощенье; Ты исполнить обещай, Да, смотри ж, не забывай!» Вот въезжают на поляну Прямо к морю-окияну; Поперёк его лежит Чудо-юдо рыба-кит. Все бока его изрыты, Частоколы в рёбра вбиты, На хвосте сыр-бор шумит, На спине село стоит; Мужички на губе пашут, Между глаз мальчишки пляшут, А в дубраве, меж усов, Ищут девушки грибов. Вот конёк бежит по киту, По костям стучит копытом. Чудо-юдо Рыба-кит Так проезжим говорит, Рот широкий отворяя, Тяжко, горько воздыхая: «Путь-дорога, господа! Вы откуда, и куда?» - «Мы послы от Царь-девицы, Едем оба из столицы, - Говорит киту конёк, - К Солнцу прямо на восток, Во хоромы золотые». - «Так нельзя ль, отцы родные, Вам у Солнышка спросить: Долго ль мне в опале быть, И за кои прегрешенья Я терплю беды-мученья?» - «Ладно, ладно, Рыба-кит!» - Наш Иван ему кричит. «Будь отец мне милосердный! Вишь, как мучуся я, бедный! Десять лет уж тут лежу... Я и сам те услужу!..» - Кит Ивана умоляет, Сам же горько воздыхает. «Ладно-ладно, рыба-кит!» - Наш Иван ему кричит. Тут конёк под ним забился, Прыг на берег - и пустился, Только видно, как песок Вьётся вихорем у ног. Едут близко ли, далёко, Едут низко ли, высоко И увидели ль кого - Я не знаю ничего. Скоро сказка говорится, Дело мешкотно творится. Только, братцы, я узнал, Что конёк туда вбежал, Где (я слышал стороною) Небо сходится с землёю, Где крестьянки лён прядут, Прялки на небо кладут. Тут Иван с землёй простился И на небе очутился И поехал, будто князь, Шапка набок, подбодрясь. «Эко диво! эко диво! Наше царство хоть красиво, - Говорит коньку Иван. Средь лазоревых полян, - А как с небом-то сравнится, Так под стельку не годится. Что земля-то!.. ведь она И черна-то и грязна; Здесь земля-то голубая, А уж светлая какая!.. Посмотри-ка, горбунок, Видишь, вон где, на восток, Словно светится зарница... Чай, небесная светлица... Что-то больно высока!» - Так спросил Иван конька. «Это терем Царь-девицы, Нашей будущей царицы, - Горбунок ему кричит, - По ночам здесь Солнце спит, А полуденной порою Месяц входит для покою». Подъезжают; у ворот Из столбов хрустальный свод; Все столбы те завитые Хитро в змейки золотые; На верхушках три звезды, Вокруг терема сады; На серебряных там ветках В раззолоченных во клетках Птицы райские живут, Песни царские поют. А ведь терем с теремами Будто город с деревнями; А на тереме из звезд - Православный русский крест. Вот конёк во двор въезжает; Наш Иван с него слезает, В терем к Месяцу идёт И такую речь ведёт: «Здравствуй, Месяц Месяцович! Я - Иванушка Петрович, Из далеких я сторон И привёз тебе поклон». - «Сядь, Иванушка Петрович, - Молвил Месяц Месяцович, - И поведай мне вину В нашу светлую страну Твоего с земли прихода; Из какого ты народа, Как попал ты в этот край, - Всё скажи мне, не утай», - «Я с земли пришёл Землянской, Из страны ведь христианской, - Говорит, садясь, Иван, - Переехал окиян С порученьем от царицы - В светлый терем поклониться И сказать вот так, постой: «Ты скажи моей родной: Дочь её узнать желает, Для чего она скрывает По три ночи, по три дня Лик какой-то от меня; И зачем мой братец красный Завернулся в мрак ненастный И в туманной вышине Не пошлет луча ко мне?» Так, кажися? - Мастерица Говорить красно царица; Не припомнишь всё сполна, Что сказала мне она». - «А какая то царица?» - «Это, знаешь, Царь-девица». - «Царь-девица?.. Так она, Что ль, тобой увезена?» - Вскрикнул Месяц Месяцович. А Иванушка Петрович Говорит: «Известно, мной! Вишь, я царский стремянной; Ну, так царь меня отправил, Чтобы я её доставил В три недели во дворец; А не то меня, отец, Посадить грозился на кол». Месяц с радости заплакал, Ну Ивана обнимать, Целовать и миловать. «Ах, Иванушка Петрович! - Молвил Месяц Месяцович. - Ты принёс такую весть, Что не знаю, чем и счесть! А уж мы как горевали, Что царевну потеряли!.. Оттого-то, видишь, я По три ночи, по три дня В тёмном облаке ходила, Всё грустила да грустила, Трое суток не спала. Крошки хлеба не брала, Оттого-то сын мой красный Завернулся в мрак ненастный, Луч свой жаркий погасил, Миру божью не светил: Всё грустил, вишь, по сестрице, Той ли красной Царь-девице. Что, здорова ли она? Не грустна ли, не больна?» - «Всем бы, кажется, красотка, Да у ней, кажись, сухотка: Ну, как спичка, слышь, тонка, Чай, в обхват-то три вершка; Вот как замуж-то поспеет, Так небось и потолстеет: Царь, слышь, женится на ней». Месяц вскрикнул: «Ах, злодей! Вздумал в семьдесят жениться На молоденькой девице! Да стою я крепко в том - Просидит он женихом! Вишь, что старый хрен затеял: Хочет жать там, где не сеял! Полно, лаком больно стал!» Тут Иван опять сказал: «Есть ещё к тебе прошенье, То о китовом прощенье... Есть, вишь, море; чудо-кит Поперёк его лежит: Все бока его изрыты, Частоколы в рёбра вбиты... Он, бедняк, меня прошал, Чтобы я тебя спрошал: Скоро ль кончится мученье? Чем сыскать ему прощенье? И на что он тут лежит?» Месяц ясный говорит: «Он за то несёт мученье, Что без божия веленья Проглотил среди морей Три десятка кораблей. Если даст он им свободу, Снимет бог с него невзгоду, Вмиг все раны заживит, Долгим веком наградит». Тут Иванушка поднялся, С светлым Месяцем прощался, Крепко шею обнимал, Трижды в щёки целовал. «Ну, Иванушка Петрович! - Молвил Месяц Месяцович. - Благодарствую тебя За сынка и за себя. Отнеси благословенье Нашей дочке в утешенье И скажи моей родной: «Мать твоя всегда с тобой; Полно плакать и крушиться: Скоро грусть твоя решится, - И не старый, с бородой, А красавец молодой Поведёт тебя к налою». Ну, прощай же! Бог с тобою!» Поклонившись, как умел, На конька Иван тут сел, Свистнул, будто витязь знатный, И пустился в путь обратный. На другой день наш Иван Вновь пришёл на окиян. Вот конёк бежит по киту, По костям стучит копытом. Чудо-юдо Рыба-кит Так, вздохнувши, говорит: «Что, отцы, моё прошенье? Получу ль когда прощенье?» - «Погоди ты, Рыба-кит!» - Тут конёк ему кричит. Вот в село он прибегает, Мужиков к себе сзывает, Чёрной гривкою трясёт. И такую речь ведёт: «Эй, послушайте, миряне, Православны христиане! Коль не хочет кто из вас К водяному сесть в приказ, Убирайся вмиг отсюда. Здесь тотчас случится чудо: Море сильно закипит, Повернётся Рыба-кит...» Тут крестьяне и миряне, Православны христиане, Закричали: «Быть бедам!» И пустились по домам. Все телеги собирали; В них, не мешкая, поклали Всё, что было живота, И оставили кита. Утро с полднем повстречалось, А в селе уж не осталось Ни одной души живой, Словно шёл Мамай войной! Тут конёк на хвост вбегает, К перьям близко прилегает И что мочи есть кричит: «Чудо-юдо Рыба-кит! Оттого твои мученья, Что без божия веленья Проглотил ты средь морей Три десятка кораблей. Если дашь ты им свободу, Снимет бог с тебя невзгоду, Вмиг все раны заживит, Долгим веком наградит». И, окончив речь такую, Закусил узду стальную, Понатужился - и вмиг На далёкий берег прыг. Чудо-кит зашевелился, Словно холм поворотился, Начал море волновать, И из челюстей бросать Корабли за кораблями С парусами и гребцами. Тут поднялся шум такой, Что проснулся царь морской: В пушки медные палили, В трубы кованы трубили; Белый парус поднялся, Флаг на мачте развился; Поп с причётом всем служебным Пел на палубе молебны; А гребцов весёлый ряд Грянул песню наподхват: «Как по моречку, по морю, По широкому раздолью, Что по самый край земли, Выбегают корабли...» Волны моря заклубились, Корабли из глаз сокрылись. Чудо-юдо Рыба-кит Громким голосом кричит, Рот широкий отворяя, Плёсом волны разбивая: «Чем вам, други, услужить? Чем за службу наградить? Надо ль раковин цветистых? Надо ль рыбок золотистых? Надо ль крупных жемчугов? Всё достать для вас готов!» - «Нет, кит-рыба, нам в награду Ничего того не надо, - Говорит ему Иван, - Лучше перстень нам достань - Перстень, знаешь, Царь-девицы, Нашей будущей царицы». - «Ладно, ладно! Для дружка И сережку из ушка! Отыщу я до зарницы Перстень красной Царь-девицы»,- Кит Ивану отвечал И, как ключ, на дно упал. Вот он плёсом ударяет, Громким голосом сзывает Осетриный весь народ, И такую речь ведёт: «Вы достаньте до зарницы Перстень красной Царь-девицы, Скрытый в ящичке на дне. Кто его доставит мне, Награжу того я чином: Будет думным дворянином. Если ж умный мой приказ Не исполните... я вас!» Осетры тут поклонились И в порядке удалились. Через несколько часов Двое белых осетров К киту медленно подплыли И смиренно говорили: «Царь великий! не гневись! Мы всё море уж, кажись, Исходили и изрыли, Но и знаку не открыли. Только ёрш один из нас Совершил бы твой приказ: Он по всем морям гуляет, Так уж, верно, перстень знает; Но его, как бы назло, Уж куда-то унесло». - «Отыскать его в минуту И послать в мою каюту!» - Кит сердито закричал И усами закачал. Осетры тут поклонились, В земский суд бежать пустились И велели в тот же час От кита писать указ, Чтоб гонцов скорей послали И ерша того поймали. Лещ, услыша сей приказ, Именной писал указ; Сом (советником он звался) Под указом подписался; Чёрный рак указ сложил И печати приложил. Двух дельфинов тут призвали И, отдав указ, сказали, Чтоб, от имени царя, Обежали все моря И того ерша-гуляку, Крикуна и забияку, Где бы ни было нашли, К государю привели. Тут дельфины поклонились, И ерша искать пустились. Ищут час они в морях, Ищут час они в реках, Все озёра исходили, Все проливы переплыли, Не могли ерша сыскать И вернулися назад, Чуть не плача от печали... Вдруг дельфины услыхали Где-то в маленьком пруде Крик неслыханный в воде. В пруд дельфины завернули И на дно его нырнули, - Глядь: в пруде, под камышом, Ёрш дерётся с Карасём. «Смирно! Черти б вас побрали! Вишь, содом какой подняли, Словно важные бойцы!» - Закричали им гонцы. «Ну, а вам какое дело? - Ёрш кричит дельфинам смело. - Я шутить ведь не люблю, Разом всех переколю!» - «Ох ты, вечная гуляка И крикун и забияка! Всё бы, дрянь, тебе гулять, Всё бы драться да кричать. Дома - нет ведь, не сидится!.. Ну да что с тобой рядиться, - Вот тебе царёв указ, Чтоб ты плыл к нему тотчас». Тут проказника дельфины Подхватили за щетины И отправились назад. Ёрш ну рваться и кричать: «Будьте милостивые, братцы! Дайте чуточку подраться. Распроклятый тот Карась Поносил меня вчерась При честном при всём собранье Неподобной разной бранью...» Долго ёрш ещё кричал, Наконец и замолчал; А проказника дельфины Всё тащили за щетины, Ничего не говоря, И явились пред царя. «Что ты долго не являлся? Где ты, вражий сын, шатался?» Кит со гневом закричал. На колени Ёрш упал, И, признавшись в преступленье, Он молился о прощенье. «Ну, уж бог тебя простит! - Кит державный говорит. - Но за то твоё прощенье Ты исполни повеленье». - «Рад стараться, Чудо-кит!» - На коленях ёрш пищит. «Ты по всем морям гуляешь, Так уж, верно, перстень знаешь Царь-девицы?» - «Как не знать! Можем разом отыскать». - «Так ступай же поскорее Да сыщи его живее!» Тут, отдав царю поклон, Ёрш пошёл, согнувшись, вон. С царской дворней побранился, За плотвой поволочился, И салакушкам шести Нос разбил он на пути. Совершив такое дело, В омут кинулся он смело И в подводной глубине Вырыл ящичек на дне - Пуд по крайней мере во сто. «О, здесь дело-то не просто!» И давай из всех морей Ёрш скликать к себе сельдей. Сельди духом собралися, Сундучок тащить взялися, Только слышно и всего - «У-у-у!» да «О-о-о!» Но сколь сильно ни кричали, Животы лишь надорвали, А проклятый сундучок Не дался и на вершок. «Настоящие селёдки! Вам кнута бы вместо водки!» - Крикнул ёрш со всех сердцов И нырнул по осетров. Осетры тут приплывают И без крика подымают Крепко ввязнувший в песок С перстнем красный сундучок. «Ну, ребятушки, смотрите, Вы к царю теперь плывите, Я ж пойду теперь ко дну Да немножко отдохну: Что-то сон одолевает, Так глаза вот и смыкает...» Осетры к царю плывут, Ёрш-гуляка прямо в пруд (Из которого дельфины Утащили за щетины), Чай, додраться с Карасём, - Я не ведаю о том. Но теперь мы с ним простимся, И к Ивану возвратимся. Тихо море-окиян. На песке сидит Иван, Ждёт кита из синя моря И мурлыкает от горя; Повалившись на песок, Дремлет верный горбунок. Время к вечеру клонилось; Вот уж солнышко спустилось; Тихим пламенем горя, Развернулася заря. А кита не тут-то было. «Чтоб те, вора, задавило! Вишь, какой морской шайтан! - Говорит себе Иван. - Обещался до зарницы Вынесть перстень Царь-девицы, А доселе не сыскал, Окаянный зубоскал! А уж солнышко-то село, И...» Тут море закипело: Появился чудо-кит И к Ивану говорит: «За твоё благодеянье Я исполнил обещанье». С этим словом сундучок Брякнул плотно на песок, Только берег закачался. «Ну, теперь я расквитался. Если ж вновь принужусь я, Позови опять меня; Твоего благодеянья Не забыть мне... До свиданья!» Тут Кит-чудо замолчал И, всплеснув, на дно упал. Горбунок-конёк проснулся, Встал на лапки, отряхнулся, На Иванушку взглянул И четырежды прыгнул. «Ай да Кит Китович! Славно! Долг свой выплатил исправно! Ну, спасибо, Рыба-кит! - Горбунок конёк кричит. - Что ж, хозяин, одевайся, В путь-дорожку отправляйся; Три денька ведь уж прошло: Завтра срочное число. Чай, старик уж умирает». Тут Ванюша отвечает: «Рад бы радостью поднять, Да ведь силы не занять! Сундучишко больно плотен, Чай, чертей в него пять сотен Кит проклятый насажал. Я уж трижды подымал; Тяжесть страшная такая!» Тут конёк, не отвечая, Поднял ящичек ногой, Будто камушек какой, И взмахнул к себе на шею. «Ну, Иван, садись скорее! Помни, завтра минет срок, А обратный путь далёк». Стал четвёртый день зориться. Наш Иван уже в столице. Царь с крыльца к нему бежит. «Что кольцо моё?» - кричит. Тут Иван с конька слезает И преважно отвечает: «Вот тебе и сундучок! Да вели-ка скликать полк: Сундучишко мал хоть на вид, Да и дьявола задавит». Царь тотчас стрельцов позвал И немедля приказал Сундучок отнесть в светлицу, Сам пошёл по Царь-девицу. «Перстень твой, душа, найден, - Сладкогласно молвил он, - И теперь, примолвить снова, Нет препятства никакого Завтра утром, светик мой, Обвенчаться мне с тобой. Но не хочешь ли, дружочек, Свой увидеть перстенёчек? Он в дворце моём лежит». Царь-девица говорит: «Знаю, знаю! Но, признаться, Нам нельзя ещё венчаться». - «Отчего же, светик мой? Я люблю тебя душой; Мне, прости ты мою смелость, Страх жениться захотелось. Если ж ты... то я умру Завтра ж с горя поутру. Сжалься, матушка царица!» Говорит ему девица: «Но взгляни-ка, ты ведь сед; Мне пятнадцать только лет: Как же можно нам венчаться? Все цари начнут смеяться, Дед-то, скажут, внуку взял!» Царь со гневом закричал: «Пусть-ка только засмеются - У меня как раз свернутся: Все их царства полоню! Весь их род искореню!» «Пусть не станут и смеяться, Всё не можно нам венчаться, - Не растут зимой цветы: Я красавица, а ты?.. Чем ты можешь похвалиться?» - Говорит ему девица. «Я хоть стар, да я удал! - Царь царице отвечал. - Как немножко приберуся, Хоть кому так покажуся Разудалым молодцом. Ну, да что нам нужды в том? Лишь бы только нам жениться». Говорит ему девица: «А такая в том нужда, Что не выйду никогда За дурного, за седого, За беззубого такого!» Царь в затылке почесал И, нахмуряся, сказал: «Что ж мне делать-то, царица? Страх как хочется жениться; Ты же, ровно на беду: Не пойду да не пойду!» - «Не пойду я за седова, - Царь-девица молвит снова. - Стань, как прежде, молодец, Я тотчас же под венец». - «Вспомни, матушка царица, Ведь нельзя переродиться; Чудо бог один творит». Царь-девица говорит: «Коль себя не пожалеешь, Ты опять помолодеешь. Слушай: завтра на заре На широком на дворе Должен челядь ты заставить Три котла больших поставить И костры под них сложить. Первый надобно налить До краёв водой студёной, А второй - водой варёной, А последний - молоком, Вскипятя его ключом. Вот, коль хочешь ты жениться И красавцем учиниться, - Ты без платья, налегке, Искупайся в молоке; Тут побудь в воде варёной, А потом ещё в студёной, И скажу тебе, отец, Будешь знатный молодец!» Царь не вымолвил ни слова, Кликнул тотчас стремяннова. «Что, опять на окиян? - Говорит царю Иван. - Нет уж, дудки, ваша милость! Уж и то во мне всё сбилось. Не поеду ни за что!» - «Нет, Иванушка, не то. Завтра я хочу заставить На дворе котлы поставить И костры под них сложить. Первый думаю налить До краёв водой студёной, А второй - водой варёной, А последний - молоком, Вскипятя его ключом. Ты же должен постараться Пробы ради искупаться В этих трёх больших котлах, В молоке и в двух водах». - «Вишь, откуда подъезжает! - Речь Иван тут начинает. Шпарят только поросят, Да индюшек, да цыплят; Я ведь, глянь, не поросёнок, Не индюшка, не цыплёнок. Вот в холодной, так оно Искупаться бы можно, А подваривать как станешь, Так меня и не заманишь. Полно, царь, хитрить, мудрить, Да Ивана проводить!» Царь, затрясши бородою: «Что? рядиться мне с тобою! - Закричал он. - Но смотри! Если ты в рассвет зари Не исполнишь повеленье, - Я отдам тебя в мученье, Прикажу тебя пытать, По кусочкам разрывать. Вон отсюда, болесть злая!» Тут Иванушка, рыдая, Поплелся на сеновал, Где конёк его лежал. «Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил? - Говорит ему конёк. - Чай, наш старый женишок Снова выкинул затею?» Пал Иван к коньку на шею, Обнимал и целовал. «Ох, беда, конек! - сказал. - Царь вконец меня сбывает; Сам подумай, заставляет Искупаться мне в котлах, В молоке и в двух водах: Как в одной воде студёной, А в другой воде варёной, Молоко, слышь, кипяток». Говорит ему конек: «Вот уж служба так уж служба! Тут нужна моя вся дружба. Как же к слову не сказать: Лучше б нам пера не брать; От него-то, от злодея, Столько бед тебе на шею... Ну, не плачь же, бог с тобой! Сладим как-нибудь с бедой. И скорее сам я сгину, Чем тебя, Иван, покину. Слушай: завтра на заре, В те поры, как на дворе Ты разденешься, как должно, Ты скажи царю: «Не можно ль, Ваша милость, приказать Горбунка ко мне послать, Чтоб впоследни с ним проститься». Царь на это согласится. Вот как я хвостом махну, В те котлы мордой макну, На тебя два раза прысну, Громким посвистом присвистну, Ты, смотри же, не зевай: В молоко сперва ныряй, Тут в котёл с водой варёной, А оттудова в студёной. А теперича молись, Да спокойно спать ложись». На другой день, утром рано, Разбудил конёк Ивана: «Эй, хозяин, полно спать! Время службу исполнять». Тут Ванюша почесался, Потянулся и поднялся, Помолился на забор, И пошёл к царю во двор. Там котлы уже кипели; Подле них рядком сидели Кучера и повара И служители двора; Дров усердно прибавляли, Об Иване толковали Втихомолку меж собой И смеялися порой. Вот и двери растворились; Царь с царицей появились И готовились с крыльца Посмотреть на удальца. «Ну, Ванюша, раздевайся И в котлах, брат, покупайся!» - Царь Ивану закричал. Тут Иван одежду снял, Ничего не отвечая. А царица молодая, Чтоб не видеть наготу, Завернулася в фату. Вот Иван к котлам поднялся, Глянул в них - и зачесался. «Что же ты, Ванюша, стал? - Царь опять ему вскричал. - Исполняй-ка, брат, что должно!» Говорит Иван: «Не можно ль, Ваша милость, приказать Горбунка ко мне послать. Я впоследни б с ним простился». Царь, подумав, согласился И изволил приказать Горбунка к нему послать. Тут слуга конька приводит, И к сторонке сам отходит. Вот конёк хвостом махнул, В те котлы мордой макнул, На Ивана дважды прыснул, Громким посвистом присвистнул. На конька Иван взглянул И в котёл тотчас нырнул, Тут в другой, там в третий тоже, И такой он стал пригожий, Что ни в сказке не сказать, Ни пером не написать! Вот он в платье нарядился, Царь-девице поклонился, Осмотрелся, подбодрясь, С важным видом, будто князь. «Эко диво! - все кричали. - Мы и слыхом не слыхали, Чтобы льзя похорошеть!» Царь велел себя раздеть, Два раза перекрестился, Бух в котёл - и там сварился! Царь-девица тут встаёт, Знак к молчанью подаёт, Покрывало поднимает И к прислужникам вещает: «Царь велел вам долго жить! Я хочу царицей быть. Люба ль я вам? Отвечайте! Если люба, то признайте Володетелем всего - И супруга моего!» Тут царица замолчала, На Ивана показала. «Люба, люба! - все кричат. - За тебя хоть в самый ад! Твоего ради талана Признаём царя Ивана!» Царь царицу тут берёт, В церковь божию ведёт, И с невестой молодою Он обходит вкруг налою. Пушки с крепости палят; В трубы кованы трубят; Все подвалы отворяют, Бочки с фряжским выставляют, И, напившися, народ Что есть мочушки дерёт: «Здравствуй, царь наш со царицей! С распрекрасной Царь-девицей!» Во дворце же пир горой: Вина льются там рекой; За дубовыми столами Пьют бояре со князьями. Сердцу любо! Я там был, Мёд, вино и пиво пил; По усам хоть и бежало, В рот ни капли не попало. |