Переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского как исторический источник
|
|
 Скачать 59.13 Kb.
|
|
Лабораторная работа «Переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского как исторический источник». Документ № 1. Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников – князя Андрея Курбского с товарищами. …Что ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься! Чему подобен твой совет, смердящий гнуснее кала... Почему же ты взялся быть учителем моей душе и телу? Кто тебя поставил судьей или властителем надо мной? Разве же ты даешь ответ за мою душу в день Страшного суда?.. И кто тебя сделал архиереем и позволил принять на себя учительский сан? Подумай, какая власть создавалась в тех странах, где цари слушались духовных и советников, и как погибали эти страны! Неужели и нам посоветуешь так поступать, чтобы тоже прийти к гибели? Это ли благочестие не подавлять злодеев, не управлять царством и отдать его на разграбление иноплеменникам? Этому, по-твоему, учат святители? Хорошо и поучительно! Одно дело – спасать свою душу, а другое дело – заботиться о телах и душах других людей; одно дело – отшельничество, одно дело – монашество, одно дело – священническая власть, а другое дело – царское правление. Отшельническая жизнь – жить подобно агнцу, который ничему не противится, или птице, которая не сеет, не жнет и не собирает в житницы; монахи же, хотя и отреклись от мира, но имеют уже заботы, правила и даже заповеди,– если они не будут всего этого соблюдать, то совместная жизнь расстроится; священническая власть требует многих запретов, наказаний за вину: у священников существуют высшие и низшие должности, им разрешаются украшения, слава и почести, а инокам это не подобает; царской же власти позволено действовать страхом, и запрещением, и обузданием, а против злейших и лукавых преступников – последним наказанием. Пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. Прилично ли царю, например, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это ли совершеннейшая заповедь; как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священнику подобает так делать,– пойми же поэтому разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира существуют многие тяжелые наказания, хоть и не смертная казнь. Насколько же суровее должна наказывать злодеев царская власть! Не может осуществиться и ваше желание править теми городами и областями, где вы находитесь. Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое. Пророк говорил об этом; «Горе дому, которым управляет женщина, горе городу, которым управляют многие!» Как видишь, управление многих, даже если они сильны, храбры, разумны, но не имеют единой власти, будет подобно женскому безумию. Ибо так же, как женщина не способна остановиться на едином решении – то решит одно, то другое, так и многие правители царства: один захочет одного, другой другого. Вот почему желания и замыслы многих людей подобны женскому безумию. Все это я указал тебе для того, чтобы ты понял, какое благо выйдет из того, что вы будете владеть городами и управлять царством вместо царей,– имеющему разум следует это понять... …Нас же с покойным братом Георгием начали воспитывать, как иностранцев или как нищих. Какой только нужды не натерпелись мы в одежде и в пище! Ни в чем нам воли не было; ни в чем не поступали с нами, как следует поступать с детьми. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не смотрит – ни как родитель, ни как властелин, ни как слуга на своих господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные тяжелые страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя! Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом, – говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначали не по достоинству; бесчисленную казну нашего деда и отца забрали себе и наковали себе из нее золотых и серебряных сосудов и надписали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние; но известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая, зеленая на куницам, да еще на ветхих, – так если бы это было их наследственное имущество, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние деньги... …Если бы ты был воинственным мужем, ты бы не считал своих прежних бранных подвигов, а стремился бы к новым; потому ты и считаешь свои бранные подвиги, что ты оказался беглецом, не вынесшим бранных подвигов и захотевшим покоя... Пишешь, что мы не увидим твоего лица до дня Страшного суда, – видно, ты дорого ценишь свое лицо. Но кому же нужно такое эфиопское лицо видеть?.. Писал ты свое письмо, выступая как бы судьей или учителем, но ты не имеешь на это права, ибо повелеваешь с угрозами. Как все это напоминает коварство дьявола! Он ведь то заманивает и ласкает, то гордится и пугает; так и ты: то, впадая в безмерную гордость, ты воображаешь себя правителем и пишешь обвинения против нас, то притворяешься беднейшим и скудоумнейшим рабом. Как и другие, бежавшие от нас, ты написал свое письмо собачьим, неподобающим образом – в исступлении ума, в неистовстве, по — изменнически и по-собачьи, как подобает одержимому бесом… Дано это крепкое наставление в Москве, царствующем православном граде всей России в 7072-м году, от создания мира в 5-й день июля [5 июля 1564 г.]. Документ № 2. Второе послание. 1577 год. Писал ты, что я растлен разумом хуже язычника. Я же ставлю тебя самого судьею между мной и тобой: вы ли растлены разумом или я, который хотел над вами господствовать, а когда вы не захотели быть под моей властью, разгневался на вас? Или растлены вы, которые не только не захотели повиноваться мне и слушаться меня, но сами мною владели, захватили мою власть и правили, как хотели, а меня устранили от власти, на словах я был государь, а на деле нисколько не властвовал? Сколько напастей я от вас испытал, сколько оскорблений, сколько обид и упреков! И за что? В чем была моя вина перед вами с самого начала? Чем и кого я оскорбил?.. А чем лучше меня был Курлятев? Его дочерям покупают всякие украшения и желают им здоровья, а моим шлют проклятия и желают им смерти. Много такого было. Сколько мне было от вас бед – не исписать. А с женой моей зачем вы меня разлучили? Не отняли бы вы у меня моей юной жены, не было бы и Кроновых жертв. А если скажешь, что я после этого не стерпел и не соблюл чистоты – так ведь все мы люди. А ты для чего взял стрелецкую жену? А если бы вы с попом (Сильвестром) не восстали на меня, ничего бы этого не случилось: все это случилось из-за вашего самовольства. А зачем вы захотели князя Владимира посадить на престол, а меня с детьми погубить? Разве я похитил престол или захватил его благодаря войне и кровопролитию? По божьему изволению с рождения был я предназначен к царству; как меня отец благословил на государство, уже и вспомнить не могу; на государском престоле вырос. А князю Владимиру с какой стати следовало быть государем? Он – сын четвертого удельного князя. Какие у него достоинства, какие наследственные права быть государем, кроме вашей измены и его глупости? В чем моя вина перед ним?.. ...Вы мнили, что вся Русская земля под ногами вашими, но мудрость ваша ни во что поставлена по божьей воле. Вот ради этого я и навострил свое перо, чтобы тебе написать. Вы ведь говорили: «Нет людей на Руси, некому обороняться», – а ныне вас нет; кто же нынче занимает сильнейшие германские крепости?.. Не ждут бранного боя германские города, но склоняют головы свои перед силой животворящего креста! А где случайно за грехи наши явления животворящего креста не было, там бой был. Много всяких людей отпущено: спроси их, узнаешь. Писал ты нам, вспоминая свои обиды, что мы тебя в дальние города, разгневавшись, посылали, – так теперь мы не пожалев своих седин, и дальше твоих дальних городов слава богу, прошли и ногами коней наших переступили все ваши дороги – из Литвы и в Литву, пешком ходили, и воду во всех тех местах пили, – теперь уж Литва не посмеет говорить, что не везде ноги наших коней были. И туда, где ты надеялся от всех своих трудов успокоиться, в Вольмер, место покоя твоего, привел нас бог: настигли тебя, и ты еще дальше поехал. Итак, мы написали тебе лишь немногое из многого. Рассуди сам, как и что ты наделал, за что божье провиденье обратило на нас свою милость, рассуди, что ты натворил. Взгляни внутрь себя и сам себе раскрой содеянное тобой. Видит бог, что написали мы это тебе не из гордости или надменности, но чтобы напомнить тебе о необходимости исправления, чтобы ты о спасении души своей подумал. Писано в нашей вотчине, Ливонской земле, в городе Вольмере, в 7086 году [1577], на 43-й год нашего правления, на 31-й год нашего Российского царства, 25-й – Казанского, 24-й – Астраханского. Вопросы и задания.
|