\"Оттепель\": духовная жизнь, наука и культура (1953-1964 гг.)

Скачать 1.13 Mb.

Название	\"Оттепель\": духовная жизнь, наука и культура (1953-1964 гг.)
страница	1/8
	учитель истории
Дата	05.04.2016
Размер	1.13 Mb.
Тип	Разработка урока

1 2 3 4 5 6 7 8

РАЗРАБОТКА УРОКА НА ТЕМУ:
« “Оттепель”: духовная жизнь, наука и культура (1953-1964 гг.)» в 9 классе общеобразовательной школы

Выполнил: учитель истории

ГБОУ СОШ №547

Медведев Николай Николаевич

Санкт-Петербург, 2015

Содержание:

Раздел I. Современное состояние исторической науки по изучаемой

проблеме 3

Раздел II. Методические разработки по теме

« “Оттепель”: духовная жизнь, наука и культура» 30

II.1. Методическая разработка урока 30

Раздел III. Обоснование урока 47

III. 1. Анализ учебно-методического комплекса 47

Ш.2. Структурно-функциональный анализ учебного материала по теме 56

Ш.З. Целевые установки 63

Ш.4. Учет возрастных особенностей учащихся 63

III.5. Обоснование выбора методов обучения и современных

педагогических технологий 66

III.6. Пути и средства активизации самостоятельной деятельности

учащихся 67

Ш.7. Организационные формы занятий по данной теме 70

III.8. Дидактические средства обучения по теме 71

III.9.Возможность использование межпредметных связей 72

III. 10-11. Функциональный компонент учебного материала 73

III. 12.Диагностика результатов изучения данной темы 75

Спецификация итоговой роботы по теме «Развитие культуры

и науки в 40-80-е гг. XX века» для учащихся 11 класса 77

Список источников и литературы 85

Раздел I. Современное состояние науки по изучаемой проблеме. Основные историографические концепции.
Тема «Оттепель»: духовная жизнь, наука и культура (1953 - 1964 гг.) всегда интересовала многих историков, занимающихся исследованиями в области советской культуры ХХ века, так как это был новый период в истории СССР, который оказал огромное влияние на советскую политическую систему, общественную, культурную и духовную жизнь в целом.

Историографическая ситуация, сложившая вокруг заявленной проблематики, неоднозначна. С одной стороны, исследовательская литература в данной области весьма обширна и разнообразна, она включает в себя различные документы, воспоминания современников, монографии, посвященные изучаемому периоду. Но с другой стороны, несмотря на обилие исследований по данной теме ощущается, на первый взгляд, недостаток в работах периода с середины 60-х до середины 80-х гг. ХХ века, это связано с политическим отчуждением периода Хрущева Н.С., но нельзя в полной степени утверждать, что в изучаемый нами период художественная культура «оттепели» не рассматривалась. Именно после 1964 года, выходило множество многотомных трудов по культуре СССР, где так или иначе ученые пытались осмыслить, не смотря на цензуру, культурную политику Н.С. Хрущева, именно этот период характеризуется выделением «оттепели» в отдельный этап развития советского общества. Наше историографическое исследование дает и альтернативные оценки культурного развития СССР в 1953-1964 гг., в частности во втором этапе 1964-1985 гг. эта тема рассматривалась не столь прямолинейно некоторыми историками.

В

историографии проблемы, связанной с нашей темой, можно выделить следующие периоды: 1 - «современники» (1953 - 1964 гг.); 2 -«послеоттепельский период» (1964 - 1985 гг.); 3 - период «перестройки» (1985 -1991 гг.); 4 - постсоветский период (с начала 1990-х гг. по настоящее время). Последний период подробно не освещается в нашем историографическом исследовании, это объясняется большим привлечением материалов 90-х годов и начала 2000-х в самой работе, что позволяет и так сделать выводы о появлении в этот период немалого количества монографий, освещавших духовную жизнь, науку и культуру в период «оттепели» и сделать определенные выводы.

Следует отметить, что для первых двух периодов характерно в большей степени рассмотрение истории с точки зрения советской партийной идеологии, что оставляло отпечаток на изложении материала. В свою очередь, для периода «перестройки» характерен некоторый радикализм мнений.

В 50-е годы, после смерти Сталина в партии и стране начали происходить важные политические изменения. Конструктивные, позитивные перемены затронули тогда все сферы общественной жизни: партию и государство, экономику и социальные отношения, науку и культуру. Научное и художественное творчество постепенно освобождалось от пут догматизма. Решения XX съезда КПССС, а точнее, та духовная атмосфера, которая сложилась в обществе после чтения на закрытом заседании доклада «О культе личности и его последствиях», послужили серьёзным импульсом к изменению положения дел в исторической науке и в самом обществе. В выступлении H.С. Хрущёва говорилось о несовместимости «культа личности» с политикой партии: «После смерти Сталина Центральный Комитет партии стал строго и последовательно проводить курс на разъяснение недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания, превращение ее в какого-то сверхчеловека, одной личности; превращение её в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами…»^¹. ХХ съезд партии дал толчок не только политической, но и идеологической реабилитации, началу переосмысления многих общественных явлений в том числе и в сфере культуры.

Несмотря на свою ограниченность решения ХХ съезда КПСС имели огромное значение. Оно состояло не столько в критике И. В. Сталина, сколько в попытке повернуть страну на новый путь развития. Как обосновано писал А.А. Данилов: «Помимо желания высших руководителей партии, видевших в съезде первоначально лишь средство удержаться у власти, он оказал куда более важное влияние на судьбы партии и страны. Главным было то, что он сумел изменить, саму общественную атмосферу, положить начала раскрепощению сознания миллионов людей…»^².

Задачи историков в изменившейся ситуации были конкретизированы в речи А.И. Микояна 16 февраля 1956 года на вечернем заседании съезда. В частности, он сделал вывод о том, что «научная работа в области истории нашей партии и советского общества, пожалуй, самый отсталый участок нашей идеологической работы»^³, стал для историков ориентиром в исследовательской деятельности. Очень точно охарактеризовал суть обновительных процессов в исторической науке «оттепели» профессор Я. Гуревич: «"Шестидесятники" решали задачу в высшей степени важную и необходимую, но в определенном смысле несложную. Им предстояло расчистить «завалы» догматизма, отказаться от сталинских вульгаризаций и очевидный упрощений…»^⁴.

В нашем историографическом обзоре мы не будем останавливаться на казалось бы далеких от истории отечественной культуры событиях («дело Краснопевцева» и др. рецидивы политики сталинизма), однако, они препятствовали творческому раскрепощению ученых, поступательному развитию во всех отраслях истории.

Хотя демократические процессы второй половины 50-х годов, безусловно, сыграли положительную роль в расширении тематических рамок исторических исследований. Реабилитация людей, невинно пострадавших от репрессий, связанных с культом личности, дала возможность вернуть истории имена большого числа видных деятелей государства, в том числе и работников культуры. В 1956-1957 годах в союзе писателей были посмертно восстановлены: И.Э; Бабель, M.Е. Кольцов, Иван Катаев, Ю.О. Домбровский, Б. А. Пильняк. По мере реабилитации - и пересмотра оценок некоторых литераторов стали появляться публикации произведений М.И. Цветаевой, Б. Л. Пастернака, М. М. Зощенко, постановки пьес Н.Р. Эрдмана.

Со второй половины 50-х годов начал разрабатываться исследователями послевоенный период отечественной истории (отдельно период «оттепели» тогда не выделялся). По подсчетам А.В. Трофимова, только в 1961-1963 гг. было опубликовано около 700 работ, посвященных различным аспектам внутреннего развития СССР.

Изучаемый период характеризуется также введением в научный оборот значительного, в том числе ранее не исследованного архивного фонда, литературного наследия и мемуаров политических деятелей, затрагивающих, в том числе, и вопросы культурного строительства. Ощутимый шаг вперед в разработке проблемы сделала советская статистика. Кроме общих сборников и сборников по отдельным отраслям культуры, включающим данные по всей стране, были изданы статистическим материалы, посвященные культурному развитию отдельных республик^⁵.

Так в литературе стали подниматься вопросы, непосредственно затрагивающие проблемы взаимоотношений художника и власти, свободы творчества. Почти одновременно о праве писателя быть искренним заговорили О.Ф. Берггольц («Разговор о лирике». Литературная газета. 1953. 16 апреля); К.Г. Паустовский («Поэзия правды». Знамя. 1953. №10); Л.К. Чуковская («О чувстве жизненной правды». Литературная газета. 1953. 24 декабря). Наибольший резонанс получила статья В.М. Померанцева «Об искренности в литературе», опубликованная в декабрьском номере «Нового мира» за 1953 г. Автор выступил против произведений, написанных по шаблону, призывал писателей брать темы и конфликты из жизни, высказывался против изначально заданного подхода к явлениям действительности»^⁶. Попыткой теоретического обоснования свободы творчества, необходимости отмены государственного контроля за развитием литературы и искусства стала, опубликованная в пятом номере «Вопросов истории» за 1956 г., статья Б. Назарова и О. Гридневой^⁷. Робкие ростки свободы и раскрепощения общества от пут «сталинизма» наиболее точно отразило название повести И. Эренбурга, давшее характеристику целой эпохе - «Оттепель».

В общественное сознание возвращались вычеркнутые из него ранее герои, политические и культурные деятели. Остро встал вопрос о возможности и необходимости объективного отражения действительности. В науке и литературе возродился интерес к нуждам «простого» человека.

Наиболее заметный вклад в решение этих проблем внес журнал «Новый мир». Одно за другим на его страницах появлялись произведения принципиально переосмысливающие нашу историю и современность: рассказ Д. Гранина «Собственное мнение», поэма С. Кирсанова «Семь дней недели», роман В. Д. Дудинцева «Не хлебом единым». Откровенным для многих читателей прозвучала напечатанная мартовском номере за 1954 г. глава из поэмы «За далью даль» А. Т. Твардовского – «Так это было». В художественной форме поэт поведал о трагедии крестьянства в годы «культа личности».

Нашу точку зрения о значении культурной среды «оттепели» в творчестве историков подтверждают размышления А.А. Зимина о А.Т. Твардовском и «Новом мире»: «Говоря о ренессансе русской литературы, конечно, нельзя не вспомнить добрым словом Твардовского и его «Новый мир», сделавшийся средоточением лучших творческих сил страны. Почти каждая статья, рассказ, рецензия, словом, любое произведение «Нового мира» говорили о том, какие неисчислимые силы таятся в могучей потенции нашего народа. Журнал зарождал надежду и был негасимым светочем в течение многих лет»^⁸.

Все эти явления в духовной жизни общества свидетельствовали о произошедшем повороте в жизни страны. Возврат к старому был уже невозможен. Оживление началось во всех сферах художественной культуры: в театре, кинематографе, живописи (театр «Современник», фильмы М.К. Калатозова, Г. Н. Чухрая, Г. Н. Данелия, В. М. Шукшина, М.И. Ромма, И.Е. Хейфица, работы Э. Неизвестного). В художественной форме ставились проблемы, жизненно важные для общества, которые нельзя было обсуждать открыто из-за идеологических запретов.

Например, одним из важнейших факторов раскрепощения сознания интеллигенции (в том числе и научной) была в годы «оттепели» художественная культура. Роль своеобразного общественно-политического клуба после XX съезда взяла на себя литература. Значительный резонанс в среде интеллигенции произвела публикация в журнале «Новый Мир» повести мало кому тогда известного учителя из Рязани А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». А. И. Солженицын был не единственным, кто обратился к лагерной теме. Повесть выделялась, из потока лагерных рукописей своими несомненными художественными достоинствами, литературным талантом её автора.

В 50-е - 60-е годы значительное внимание начинает уделяться изучению истории культуры в целом. Рост источниковой базы для исследователей по истории советской культуры положительно сказался на создании монографических и коллективных трудов, особенно обобщающего характера. В это время увидели свет научные работы таких крупных специалистов данной области как М. П. Ким («40 лет советской культуры»), Г. Г. Карпов («О советской культуре, и культурной революции в СССР»), С. А. Федюкин («Привлечение буржуазной технической интеллигенции к социалистическому строительству в СССР»), В. Т. Ермаков («Исторический опыт культурной революции в СССР»). 3начительное внимание в эти годы уделяется уделяется историками изучению культурной революции в СССР. Среди этих работ можно назвать труды М.П. Кима «Коммунистическая партия — организатор культурной революции в СССР», Г.Г. Карпова «Партия и культурная революция в СССР», статьи В.Т. Ермакова «О закономерностях культурной революции», «сущность и исторические этапы культурной революции в СССР».

Литературный процесс 50-х годов, а также новые веяния в области искусства, кинематографа стали объектом изучения ученых уже в начале следующего десятилетия. В трехтомнике «История русской советской литературы», вышедшем под редакцией А.Г. Дементьева в 1961 году, интересующий нас период еще не рассматривался в качестве самостоятельного^⁹. Он входил в раздел посвященной литературе послевоенного периода. Правда, авторы «Истории русской советской литературы» все-таки выделяли 1953-1957 гг. в отдельный параграф и характеризовали его как «новый этап развития советской литературы»^¹⁰. Этот хронологический отрезок, по их верному наблюдению, от предыдущих лет отличало «решительное сближение литературы с жизнью, постепенное преодоление литературой таких недостатков, как бесконфликтность, приукрашивание действительности, иллюстративность…»^¹¹.

За «высокими» (пафосными) фразами авторов многотомника скрывались действительные изменения в литературной жизни второй половины 50-х годов. Прежде всего, как уже отмечалось, оживление творческой инициативы во всех областях литературы и искусства, возвращение в отческую культуру многих имен ранее репрессированных или искусственно изъятых из нее авторов.

Как и большинство изданий данной тематики, этот труд характеризовался неоднозначным отношением к новым «оттепельным» веяниям в литературе. С одной стороны, авторы «Истории» справедливо критикуют влияние «культа личности» на литературу, связанные с насаждением так называемой «теории бесконфликтности», упрощенным пониманием современности, положительно оценивают новые художественные тенденции в произведениях, посвященных советской деревне, например, очерки В.В. Овечкина «Районные будни»^¹².

С другой стороны, трехтомник повторяет основные обвинения в адрес молодых советских литераторов, прозвучавшие в 1954-1958 и 1962-1963 гг. со стороны партийного руководства и, конкретно – Н.С. Хрущева во время его встреч с художественной интеллигенцией. Авторы «Истории…» упрекали этих писателей в растерянности, политической неустойчивости в решении «важных идеологических вопросов», ревизионизме. В частности критические статьи В.М. Померанцева в «Новом мире» расценивались как «проникнутые духом нигилистического отношения к советской литературе, противоречащие принципам социалистического реализма и политике партии в области литературы»^¹³. Статьи К.М. Симонова в «Новом мире», А.А. Крона в альмонахе «Литературная Москва», Б. Назарова и О.В. Григорьева в «Вопросах философии», по мнению авторов «Истории…», подвергали сомнению принцип «социалистического реализма» и необходимость руководства партии в области литературы. «Идейные колебания и ревизионистские настроения отразились и в творческой практике некоторых писателей. – Отмечали историки литераторы. – Советская общественность справедливо критиковала роман В.Д. Дудинцева «Не хлебом единым» (1956г.), в котором писатель изображен как одиночка противостоящий советскому обществу в целом, а само это общество изображено почти сплошь состоящим из бюрократов и карьеристов»^¹⁴.

В целом, трехтомник содержал достаточно полную информацию об основных тенденциях литературного процесса в 1953-1957 гг. Что же касается объективного анализа явлений литературы, то он был в те годы невозможен по идеологическим причинам.

В 1962 году увидел свет первый том девятитомной «Краткой литературной энциклопедии», издание которой растянулось на шестнадцать лет (последний, девятый том появился в 1978 г.)^¹⁵. Нет нужды отрицать тот неоспоримый факт, что в 60-е – 70-е годы не могло появиться издание дающее полную панораму отечественной литературной жизни. Однако следует отметить, что степень полноты информации и объективность оценок в подобных трудах могла быть разной. Так, по нашему убеждению, «Краткая литературная энциклопедия» содержит значительную и непредвзятую информацию по истории литературы, не утерявшую научно-справочного значения и по сей день. В первых томах издания можно найти статьи о будущих эмигрантах Г.Н. Владимове^¹⁶, А.Т. Гладилине^¹⁷, А.А. Галиче ( в качестве «русского советского драматурга и автора популярных песен о молодежи»)^¹⁸. Но, как известно, в СССР параллельно существовали две культуры – официальная, и андеграундная, «подпольная», «самиздат». Произведения и имена представителей последней искусственно исключались из культурного багажа страны. Поэтому на страницах «Энциклопедии» нет упоминаний фамилий и произведений А.И. Бродского, С.Д. Довлатова Ю.К. Кима.

В отличие от трехтомной «Истории русской советской литературы», в которой не нашлось места для анализа творчества А.А. Ахматовой, «Энциклопедия» посвятила поэтессе целую колонку. После длительного молчания, установившегося вслед за критикой творчества А.А. Ахматовой в 1946 г., в конце 50-х годов с наступлением «оттепели» с ее имени был снят запрет.

Как видно из вышеприведенных примеров, практика полуправды, умышленного замалчивания фактов сохранялась в истории отечественной литературы и в относительно либеральные годы «оттепели». Внимание читателя фокусировалось лишь на отдельных фактах литературного процесса. Явления не соответствующие текущей официальной доктрине по истории советской литературы либо умалчивались, либо умышленно «затенялись».

Как и в других отраслях культуры, обновительные тенденции произошли и в отечественном кино в 50-х – 60-х годах привели к активизации внимания ученых к истории советского кинематографа. В немалой степени этому способствовало изменение государственной политики в отношении данного вида искусства. На XIX съезде партии было принято решение об увеличении производства фильмов. В результате в 1953 г. их вышло почти в два раза больше, чем в предыдущем, - 20 художественных фильмов, в 1954 г. – 45 фильмов; в 1955 г. – 66 картин; в 1960 г. – более ста фильмов^¹⁹. Столь значительный рост кинопроизводства сделал необходимым появление аналитических обобщающих трудов по теории и истории советского кино.

Особое место в оживлении этого процесса заняла статья В.П. Некрасова «Слова великие и простые», вышедшая в майском номере журнала «Искусство кино» за 1959 г^²⁰. Вызвав полемику, она сыграла в советской кинокритике примерно ту же роль, что для критики литературной – очерк В. Померанцева «Об искренности в литературе». Статья В.П. Некрасова «подтолкнула» критическую мысль в русло той традиции, в рамках которой она будет осознавать кинематограф «оттепели» в дальнейшем, очертила проблемное поле для значительного пласта работ 60-х годов. В.П. Некрасов выступил против парадно-аллегорической поэтики послевоенного сталинского кино. Противопоставив «торжественный» язык возвеличивающий людей-символов «простому языку» о конкретных людях, писатель противопоставлял язык позднесталинского кино языку «оттепели».

Итогом критических баталий 1957-1967 гг. о стилистическом и тематическом своеобразии нового кино, а также первым большим откликом на некрасовскую статью стала книга «Молодые советские режиссеры»^²¹. Красной нитью через статьи этого сборника проходит противопоставление позднесталинского и «оттепельного» кинематографа как оппозиция «аллегория –достоверность». Наиболее выразительно эта мысль прозвучала в статье Я. Варшавского «Эстетика честности»^²². Выводы автора таковы: советское кино совершило поворот от ложно-классической декоративности, риторики и пышных постановок к изображению реальности. Дух естественности, подлинности и правды – основа нового кино.

Оживление научного поиска, наблюдавшегося в годы «оттепели», постепенно «свертывается» к концу 60-х годов. Негативное, сдерживающее воздействие на развитие историографической ситуации оказали события, последовавшие за смещением Н.С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС в октябре 1964 года, и особенно, ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году, означавший окончательный поворот к «неосталинизму» в общественной жизни. Советская историческая наука вновь стала рассматриваться преимущественно с точки зрения ее идеологических функций, для оправдания и иллюстрации политики партии.

Идеологическое «похолодание» конца 60-х годов не сразу отразилось на официальной концепции истории литературы, искусства и духовной жизни. Так, пятый том «Энциклопедии», вышедший в 1968 г., еще нес на себе отпечаток мировоззрения конца 50-х – начала 60-х годов. Целая колонка посвящена в нем творчеству тогда уже находящегося в опале, редко печатающегося В.П. Некрасова^²³. В пятом томе нашлось место и для стати о полуофициальном «авторе и исполнителе лирических печен» Б.Ш. Окуджаве^²⁴. Среди авторов «Энциклопедии» указан неоднократно критиковавшийся историк литературы – В. Кардин^²⁵.

«Краткая литературная энциклопедия» включала в себя не только творческие биографии деятелей литературы и искусства, но освещала историю литературных кружков, направлений, периодических изданий. К этой группе материалов относится статься, посвященная деятельности журнала «Новый мир»^²⁶. Его история представлена издателями «Энциклопедии» главным образом как перечень названий произведений и имен авторов, печатавшихся на его страницах. Необходимо добавить, что в этот список вошли и Г.Н. Владимов, и В.Н. Войнович, и даже А.И. Солженицын. Статья о «Новом мире» содержала традиционное упоминание о критике отдельных произведений, публиковавшихся на страницах журнала (например, романа В. Дудинцева «Не хлебом единим», статьи В. Померанцева «Об искренности в литературе», произведений А.И. Солженицына). Как и большинстве изданий по истории советской литературы деятельность журнала рассматривалась отдельно от творческого пути его главного редактора. В четырех колонках, посвященных творчеству самого А.Т. Твардовского, нашлось всего одно предложение, сообщающее о том, что в 1950-1954 гг. и в 1958-1970 гг. поэт возглавлял редакцию журнала «Новый мир»^²⁷.

Последние тома «Энциклопедии» отмечены большой идеологической ограниченностью. Например, в шестом томе (1971 г.) отсутствовал материал, посвященный А.И. Солженицыну. Писатель еще до эмиграции был вычеркнут из истории русской советской литературы. Его имя отсутствует даже в алфавитном предметно-именном указателе ко всей «Энциклопедии» в конце девятого тома (1978г.). Нет там также имен А.А. Галича, Н. Коржанина, о которых говорилось в первых томах. Писатели-эмигранты изымались из памяти бывших соотечественников.

В этой связи можно обратить внимание на пятый том «Истории советской многонациональной литературы», посвященный интересующему нас периоду. Выход пятого тома пришелся на середину 70-х годов, отличающихся уже иной внутриполитической ситуацией в стране^²⁸. Тем не менее, в оценке некоторых явлений литературной жизни (например, романа В. Дудинцева «Не хлебом единым») в нем наблюдается более объективный и взвешенный взгляд, чем в изданиях первой половины 60-х годов. Впрочем, каких-либо принципиальных отличий в трактовке развития отечественной литературы в указанные годы данное издание не содержит.

Спустя десять лет после появления трехтомной «Истории русской советской литературы» коллективом Института мировой литературы им. А.М. Горького АН СССР была принята попытка создания другого фундаментального труда по данной теме в более широких хронологических рамках^²⁹.

Литературный процесс второй половины 50-х – середины 60-х годов в этом издании уже выделяется из категории «послевоенная литература» в самостоятельный период. Нижней хронологической границей периода назван 1954 г., то есть время появления первых обновительных тенденций в общественной и культурной жизни страны после смерти И.В. Сталина. И все же, авторы труда подчеркивали» « В прозе 1953-1954 гг. уже начали проступать подсказываемые новыми чертами самой действительности тенденции, говорящие о своеобразии развития социалистического реализма этих лет: новые герои, конфликты, сюжеты»^³⁰. О сущности этих «новых черт» и причин их появления «История» умалчивала.

Однако, не смотря на неизбежные идеологические ограничения и оговорки, авторам «Истории...», на наш взгляд, удалось точно отразить особенность литературного процесса периода «оттепели».

Во второй половине 60-х годов главными объектами научной переоценки стали проблемы, связанные с критикой «культа личности» и политикой Н.С. Хрущева. Так, например, в работах второй половины 60-х годов необходимость усиления внимания партийных организаций к вопросам идейно-политического воспитания художественной интеллигенции объяснялась тем, что «некоторые деятели культуры неправильно поняли новые задачи партии по преодолению культа личности», что «в произведениях таких художников акцентировались теневые, отрицательные стороны развития нашей жизни, делались попытки ревизовать социалистический реализм как метод советского искусства»^³¹. В число подобных произведений были включены мемуары И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь», повесть В.П. Аксенова «Звездный билет», рассказы А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», работы художника П. Никонова, скульптора Э. Неизвестного.

Консервативные тенденции в общественных науках довольно скоро начали одерживать верх. Уже в работах начала 70-х годов можно наблюдать уход от конкретных оценок проблемы «культа личности», целенаправленное смешивание этого явления с появившимися в политической терминологии после снятия Н.С. Хрущева понятиями «субъективизм», «управленчество и мелочная опека в культуре». Так, например, Л.К. Кротова в своем исследовании не делает специального разграничения между событиями 30-х – 40-х годов и культурной политикой первой половины 60-х годов^³².

Однако историческая мысль эпохи не всегда соответствовала жестким рамкам советской идеологии. Свидетельством тому являлся серьезный и глубокий анализ творчества А.И. Солженицына в заметках, набросках и этюдах о литературе, театре, кино одного из крупнейших отечественных историков – А.А. Зимина, сделанных еще в 70-е году, а опубликованных уже в наше время. В разгар эпохи «застоя» А.А. Зимин, опасаясь упоминать фамилию опального эмигранта, называл его «Великим Писателем». Следующие строки не только дают высокую оценку творчеству А.И. Солженицына, но и свидетельствуют о мужестве А.А. Зимина: «Великий писатель- эпоха в истории русской литературы. Лживую романтику он перечеркнул девизом, состоявшим из правды, искренности и чуткого видения эпохи, как широкого жизненного полотна, так и духовного мира героев. Это был грандиозный скачок, тем более значительный, чем бескомпромисснее он сделан. «…» И все равно это – Человек, Великий Современник, Совесть России!»^³³.

Хотя творчество «полузапрещенных» деятелей искусства в период «оттепели» имело в историографии 60-х – первой половины 80-х годов уже не столь резкую оценку. Например, музыка композиторов Э. Денисова и А. Шнитке характеризовалась как «абстрактная» и «авангардистская», но политических «ярлыков» к этим музыкантам не применялось. Аналогичное отношение к работам режиссеров А.В. Эфроса и Ю.П. Любимова, произведениям Б.Ш. Окуджавы, В. Розова^³⁴. А бард А.А. Галич в 1970 г. незадолго до исключения его из СП СССР и лишения советского гражданства даже упоминался в работах историков в качестве «популярного советского драматурга»^³⁵.

В этот период обширную группу историографических источников составляют исследования по истории советского театрального искусства. Театр 50-х – 70-х годов, как правило, занимал важное место в духовной и, в определенной степени, политической жизни советского общества. Можно сказать театр этого времени был больше чем театр, он не только создал ряд высокохудожественных произведений, но и в лучших своих образцах служил общественной трибуной актуальных проблем современности. В трудах историков данный аспект социально-общественной роли советской сцены не получил в те годы достаточного освещения. Этот «пробел» в некоторой степени компенсировала литература театроведческого характера.

Время с 1953 по 1967 годы стало периодом внимательного собирания и изучения театрального наследия великих корифеев советской сцены К.С. Станиславского^³⁶, Вл. И. Немировича-Данченко^³⁷, Е.Б. Вахтангова^³⁸, Вс. Э. Мейерхольда^³⁹, А.Я. Таирова^⁴⁰. Второй половине 60-х годов появляются исследования освещающие развитие сценического искусства уже в период послесталинской «оттепели».

Среди тех, кто запечатлел летопись театральной истории страны были К.Л. Рудницкий, Г.А. Хайченко, А.М. Смелянский, М.Н. Любомудров, Ю.Г. Фридштейн^⁴¹. Однако если говорить об истоках создания истории советского драматического театра, необходимо вспомнить многотомный труд П.А. Маркова. П.А. Марков стал первым советским театроведом и критиком, удостоенным собрания сочинений^⁴². В частности под редакцией П.А. Маркова выходила, начиная со второго тома, «Театральная энциклопедия» - первое отечественное научно-справочное издание по театральному искусству на русском языке, освещающее историю театра с древнейших времен до середины 60-х годов.

В 1971 году коллективом Института истории искусств Министерства культуры СССР был подготовлен к выходу в свет последний шестой том «Истории драматического театра»^⁴³. Издание точно передавало характерные черты театрального искусства исследуемого времени. Они нашли выражение, прежде всего, в обращении драматургии и театра к проблемам современности: на сцене появились спектакли, в основе которых были реальные, открытые жизнью проблемы. Вместе с новым содержанием в театр пришли и новые средства театральной выразительности. «О современности по-современному»^⁴⁴, - так кратко сформулировал автор введения А.Н. Анастасьев сущность изменений, произошедший в сценическом искусстве в конце 50-х годов.

Издания по истории театра этого периода отличает от обществоведческих работ более критичное отношение к отдельным проявлениям советской действительности. Жесткую и нелецеприятную характеристику получил в шестом томе «Истории…» театральный стиль «сталинской» эпохи. Его декламационности, витиеватой красивости противопоставлялось более глубокое искусство мужественной правды» 50-х годов.

Естественно, это издание не могло быть абсолютно свободным от идеологических клише и штампов своего времени. В нем присутствует обязательные ссылки на содержание Программы КПСС, постановления партии по вопросам литературы и искусства.

В своем труде «Советский театр. Пути развития» Г.А. Хайченко точно фиксирует то новое, что пришло в отечественный театр в 50-е – 60-е годы. Принципиально важной чертой этого периода, по его верному наблюдению стало не только обновление советской сцены. Перемены коснулись, прежде, всего искусства режиссуры: выдвинулась сразу целая плеяда крупных одаренных личностей в этой профессии. Исходя из того, что культурное поле любой эпохи состоит, прежде всего, из наиболее ярких, выделяющихся имен и событий, влияющих и формирующих общекультурный фон можно выделить несколько самых заметных фигур отечественного тетра второй половины XX века. К ним относятся режиссеры Г.А. Товстоганов, Ю.П. Любимов, О.Н. Ефремов и А.В. Эфрос. Именно эти художники задавали основные векторы развития советской сцены. В литературе по истории театра (как советской, так и современной) изучение их творчества занимает значительное место.

В целом же анализ литературы по истории театра позволяет говорить о наличии у советской театроведческой «школы» взвешенных решений и объективных оценок в отношении развития отечественной школы.

Становление отечественной истории музыкальной культуры пришлось в основном на вторую половину XX века.

Заметным вкладом в музыкально-историческую науку стало продолжение издания сборников, выходивших в виде самостоятельных тематических серий. В 70-х годах выходят первые выпуски альманахов «Из истории русской и советской музыки», «Из истории музыки XX века»^⁴⁵.

При всем богатстве палитры научных исследований 60-х – начала 80-х годов за пределами рассмотрения оставались многие темы советской музыкальной истории: история развития отдельных музыкальных направлений (джаз, рок), музыка для народных и духовных инструментов, для детей, кино- и театральная музыка, массовые и эстрадные сочинения. Это не означает, что данные темы совсем не рассматривались музыкальной историографией. По истории джаза, например, выходили разрозненные публикации с большим временным интервалом^⁴⁶. Эти труды стали предтечами появления в 1987 г. первого комплексного труда о джазе 70-х – первой половины 80-х годов. Хотя история музыкальной культуры, кинематографа, и, особенно, изобразительного искусства в рассматриваемый нами период имеет не столь обширную историографию.

Так, например, в развитии отечественного киноискусства заметной вехой стала вторая половина 60-х годов. По истории советского кино XX века были подготовлены и вышли в свет несколько изданий. В 1969 г. кафедрой киноведения Всероссийского государственного института кинематографии было издана «Краткая история советского кино»^⁴⁷, в этом же году в печати появился первый том многотомной «Истории советского кино»^⁴⁸, были опубликованы два тома «Кинословаря»^⁴⁹.

Более высокий уровень научной, аналитической мысли можно найти в «Истории советского кино». Период «оттепели» вошел в последний четвертый том издания, увидевший свет уже в конце 70-х годов. Ключевым положением издания стала мысль об исторически назревавшей к середине 50-х годов необходимости художественного обновления экрана.

Одновременно с историей художественного кинематографа внимание ученых привлекало документальное кино. Помимо отдельных глав об этом жанре в обобщающих трудах, можно назвать и специальные исследования посвященные истории советской послевоенной кинодокументалистики, например, С.В. Дробашенко «История советского документального кино»^⁵⁰. В целом труды по истории кино, не смотря на их большую подверженность идеологическим шаблонам, чем, например, работы по истории театра, содержали достаточно полную картину развития этого вида искусства.

История изучения советского изобразительного искусства и архитектуры в период «оттепели» представлена в основном в форме художественных альбомах, снабженных пояснительными статьями искусственного характера. Одним из первых обобщающих трудов по интересующей нас теме стало двухтомное издание «История советского искусства: живопись, скульптура, графика», подготовленное НИИ теории и истории изобразительных искусств Академии художеств СССР в середине 60-х годов^⁵¹. Труд охватывает значительный период истории советского изобразительного искусства – с 1917 г. по 1963 г. Интересующий нас хронологический отрезок был объединен в главу, названную в соответствии с основной доктриной Программы партии (1961 г.) «Искусство в период завершения строительства социализма и развернутого строительства коммунистического общества (1956-1963)». В книге рассматривается история отечественной живописи (жанровой и портретной), графики, скульптуры и монументальной живописи. Каких-либо принципиальных отличий в трактовке развития искусства этого периода от принятых в историографии художественной культуры 60-х годов издание, на наш взгляд, не имеет.

Авторы тома справедливо отмечали значительное оживление художественной жизни во второй половине 50-х годов, благотворное влияние на этот процесс решений XX съезда КПСС, «восстановившего ленинские нормы во всех областях жизни советского общества». Однако эти явления носили преимущественно декларированный характер. По своему содержанию – подбору работ художников, трактовке основных процессов в изобразительном искусстве – издание носит консервативный характер. Крайне негативную оценку в этот труде получили все иные направления, так называемые «формальные эксперименты, в том числе и явно модернистские по характеру».

Как видно различные отрасли культуры «оттепели» рассматривались в 60-е – первой половине 80-х годов неравномерно. Но фактически во всех отраслях период «оттепели» связан с оживлением научной и издательской деятельности. Факты литературы и искусства андеграундного характера в историю отечественной культуры не входили. Наибольшим консерватизмом, на наш взгляд, отличалась трактовка развития изобразительного искусства.

И, все же, в 60-е - 70-е годы были написаны основные фундаментальные труды по истории всех жанров советского искусства и литературы. Принимая во внимание избирательность, представленных в них фактов, идеологическую зависимость от текущей политики; отметим, что они, тем не менее, составили фактологическую основу работ появившихся в печати в 90-е годы и позже.

Подводя промежуточный итог истории изучения «оттепели» во втором периоде в 1965-1985 гг. мы пришли к следующим выводам:

Данный период характеризовался неизменностью тематики исследований. Все они, преимущественно, сводились к освещению роли КПССС в развитии художественной культуры. Это естественно, так как партийное руководство культурой было объективным фактом, Но изучение, как правило, осуществлялось в ущерб рассмотрения иных ракурсов истории художественной культуры. Вопрос о допустимости партийного вмешательства в дела искусства и литературы не только не подвергался сомнению, но и рассматривался как необходимый фактор их расцвета.

Многие работы 60-х – середины 80-х годов не отличаются разнообразием выводов и оценок по интересующему нас периоду истории, они оставляют впечатление абсолютной идентичности взглядов их авторов, исчерпывающихся подчас самыми общими рассуждениями, преобладает стереотипность мышления. Как пишет профессор Ю.А. Афанасьев: «…книги историков не таили в себе загадок и походили друг на друга как братья-близнецы, лишь изредка различаясь набором конкретных фактов и некторых рассуждений»^⁵². До середины 80-х годов основные тенденции развития историографии в области культуры, духовной жизни «оттепели» определялись концепциями, схемами и доказательствами, почерпнутыми из доктрины «развитого социализма».

Центральной темой общественной жизни второй половины 80-х годов стало переосмысление советского исторического опыта. Этот процесс шел в непосредственной взаимосвязи с политическими и экономическими преобразованиями в стране, начавшимися вскоре после избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева.

С конца 80-х годов можно говорить и о начале «перестроечных» перемен в историографии в области культуры. Это время характеризуется с одной стороны выходом работ, написанных еще до 1985 года или сразу после него и ничем от предшествующего периода не отличавшихся; с другой – появлением большого количества статей публицистического характера, критиковавших политику партии и государства в отношении отдельных представителей художественной интеллигенции.

Неотъемлемым от эпохи конца 80-х – начала 90-х годов историографическим фактом стала проблема заполнения «белых пятен». Эта идиома в те годы не просто вошла в лексикон СМИ и рядовых граждан, но и определила вектор развития исторической науки. Особенность этого периода было появление невиданного прежде количества мемуаров руководителей государства, политических и культурных деятелей: то мемуаров Н.С. Хрущева, А. Аджубея до воспоминаний В. Лакшина, А.И. Солженицына, Г.П. Вишневской, В.П. Некрасова.

Почти одновременно, с первыми публикациями выделился основной круг проблем, привлекавших к себе наибольшее количество исследований и читателей. Это прежде всего творческие и политические портреты деятелей литературы и искусства, вынужденно или добровольно покинувших страну.

В начале «перестройки» в общественном сознании появились надежды на возвращение к идеям 60-х годов. Возродилось кредо «детей XX съезда»: антисталинизм, вера в социализм и революционные идеалы. Наступила пора литературных полемик. Одним из первых подлежащих выяснению вопросов стал вопрос о судьбе признанного идейного лидера 60-х годов – журнала «Новый мир» А.Т. Твардовского. Для публикаций этого периода особенно характерно акцентирование внимание читателей на общественно-политической роли журнала; издательских трудностях, связвнных с выбранной его редакцией позицией честного взгляда на действительность; литературном противостоянии «Октябрю» В.А. Кочетова, придерживавшегося консервативного направления^⁵³.

В оценке места и роли этого издания в конце 50-х – 60-х годов нам близка следующая точка зрения писателя-эмигранта В.П. Некрасова: «Благодаря «Новому миру» русская литература была все-таки на достаточной высоте. Он не пропускал туда тех, лаурятов всяких, грибачевых, чаковских, кожевниковых, на порог. Они все мечтали попасть в «Новый мир» - это было лучше, чем орден получить»^⁵⁴.

Первоначально советскя публицистика писала о значении журнала, не упоминая имени А.И. Солженицына. В октябре 1987 г. на страницах отечественной периодики еще можно было встретить такое заявление Председателя Госкомиздата СССР Н.Ф. Ненашева: «…наполненные ненавистью к нашей истории, политике, культуре сочинения Солженицына не будут издаваться и распространяться в нашей стране»^⁵⁵. К этому времени увидели свет почти все произведения писателя, написанные еще до эмиграции: «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», «Раковый корпус». Трудно было найти журнал или газету, где не упоминались бы его произведения или статьи о нем. О творчестве А.И. Солженицына, его биографии и подробностях противостояния государственной машине можно было прочитать в перепечатках из западных изданий Ж. Медведева и Ж.Нива, в автобиографических очерках «Бодался теленок с дубом» и других публикациях^⁵⁶. Имя Солженицына для многих стало в эти годы символом русской прямоты, воли и правды. Свидетельством и следствием активности изучения политических и творческих портретов деятелей культуры в период «оттепели» стал выход библиографических указателей по персоналиям А.И. Солженицына, Ю.П. Любимова и других^⁵⁷. В феврале 1987 г. было отменено постановление 1958 г. об исключении Б.Л. Пастернака из членов СП СССР, снят запрет на публикацию романа «Доктор Живаго».

Переосмыслению подвергалась также политика государства в отношении изобразительного искусства. Конец 80-х годов связан с возвращением в отечественную культуру произведений и имен художников, работающих в иной, далекой от метода «социалистического реализма» манере. На страницах журналов и монографий возрождались события 1962 г.: посещение Н.С. Хрущевым выставки в Манеже в связи с 30-летием МОСХа^⁵⁸. Историк и искусствовед Н.М. Молева, анализируя грубое и нетерпимое поведение главы государства на открытии выставки, проводила параллель с культурной политикой 1946 г. Как она не без оснований считала, эти события имели аналогичные предпосылки- боязнь радикальных перемен.

Радикальный пересмотр недавних ценностей, характерный для общественной мысли «перестройки», несомненно, коснулся и истории кино. Оживление в годы «перестройки» научно-публикаторской деятельности способствовало, как мы уже писали, появлению новых периодических изданий. На этой «волне» в 1988 г. стал выходить историко-теоретический журнал «Киноведческие записки», издаваемый ВНИИ киноискусства и Музеем кино. Немало места на его страницах уделялось истории отечественного кинематографа XX века.

Среди работ обогативших отечественную киноиндустрию периода «перестройки» можно назвать монографию Л. Аннинского «шестидесятники и мы: кинематограф, ставший и неставший историей» (М., 1991). В центре внимания автора – кино 60-х годов, отсчет которого он ведет с калатозовских «Журавлей» (1957 г.) и завершает 1968-1969 гг. Анализируя картины этого десятилетия, Л. Аннинский создает историю расцвета и заката нового кино. По мотивированному мнению исследователя, решающую роль в этом процессе сыграли не запреты на выход целого ряда талантливых картин, а разочарование «шестидесятников» в идеях «оттепели»: «великой легенде о революции,.. об Истории которая имеет цель, смысл и венец,...об обыкновенном человеке, который в контексте Революции и Истории должен обрести истину своей жизни»^⁵⁹.

Выходили труды и по истории развития советской науки. В конце 1980-х годов вышла работа, посвященная теме советской науки в период «хрущевской оттепели». Книга являлась первым информационно-справочным изданием, в котором были собраны основные факты из истории советской науки и техники за 70 лет, в том числе и в «хрущевскую оттепель». Показаны важнейшие достижения советских ученых, конструкторов и др. специалистов: запуск первого спутника Земли, полет в космос первого человека - Ю.Гагарина, об признанных физиках - Ландау, Капица и т. д^⁶⁰.

В конце 80-х годов рассматривались не только частные вопросы. Публицистами и историками была попытка дать обобщающий образ культурной и духовной жизни народа в предшествующие годы советской истории. В некоторых работах данной тематики обращает на себя внимание значительно более позитивная, порой даже несколько идеалистическая оценка культурной политики эпохи «оттепели» в сравнении с ее характеристикой в более позднее время, в 70-е – начале 80-х годов. Так у чебном пособии М.Р. Зезиной, Л.В. Кошмана и В.С. Шульгина аргументирована отмечалось переориентация литературы и искусства второй половины 50-х – 60- х годов на проблемы рядовых людей, показ жизни такой, каково она есть.

Заметное место в развитии научной мысли в эпоху «перестройки» заняли коллективные монографии «Исторический опыт и перестройка»: Человеческий фактор в социально-экономическом развитии СССР» (М., 1989), «XX съезд КПСС: новации и догмы» (М., 1991), «XX съезд КПСС и его исторические реальности» (М., 1991) и другие. На их страницах были предприняты первые попытки дать взвешенный объективный анализ недавнего прошлого. Наибольший интерес, даже уникальный, для нас представляет последнее из перечисленных изданий. Изучаемая нами проблема раскрывается в нем в двух главах «Идеологический прессинг в сфере художественной культуры» и «Время «оттепели» в литературно-художественном творчестве». Их авторы – поляков Д.И. Поляков и Т.А. Луковцева- достаточно точно показали особенности культурной политики этого времени. Д.И. Поляков убедительно обосновал ее непоследовательность субъективными причинами (уровнем культуры и психологическим складом Н.С. Хрущева) и объективными обстоятельствами (степенью политической зрелости общества)^⁶¹. «Причина этой непоследовательности, - продолжала эту мысль Т.А. Луковцева, - кроется в противоречии между объективной потребностью радикальных перемен и неспособностью руководства осознать в полной мере их необходимость и выработать соответствующую стратегию»^⁶². Работы историков содержали также богатую палитру фактов, демонстрирующих обновительные тенденции в искусстве и литературе «оттепели».

Подводя итоги анализа историографии в годы «перестройки» по изучаемому нами периоду, можно сказать, что только после крушения партийной монополии на право трактовать отечественную историю появилась реальная возможность рассматривать факты без оглядки на идеологические установки и проводить исследования с ориентацией на специфику изучаемого объекта. Единственность, универсальность взглядов, догматический гносеологический монизм сменился познавательным плюрализмом, множественность точек зрения. В это время принципиально изменяется тематика исследований в области истории художественной культуры. На смену демонстраций прогрессивной роли партии в развитии художественного процесса прошел показ противоречивых, порою трагических отношений между творцом и властью.

Введение в научный оборот новых, неизвестных ранее источников, заполнение «белых пятен», постановка целого ряда дискуссионных вопросов,- все это, на наш взгляд, свидетельствует о поступательном развитии историографии данного периода.

1 2 3 4 5 6 7 8